Книга Турецкий капкан: 100 лет спустя - Алексей Олейников

И СССР заявил об этом.

30 мая 1953 г. министр иностранных дел В. М. Молотов от имени советского правительства вручил турецкому послу ноту, в которой говорилось: «Как известно, в связи с истечением срока советско-турецкого договора от 1925 г. вопрос об урегулировании советско-турецких отношений затрагивался в официальных беседах представителей обоих государств несколько лет тому назад. В этих беседах фигурировали некоторые территориальные претензии Армянской ССР и Грузинской ССР к Турции, а также соображения Советского правительства относительно Черноморских проливов…

Во имя сохранения добрососедских отношений и укрепления мира и безопасности правительства Армении и Грузии сочли возможным отказаться от своих территориальных претензий к Турции. Что же касается вопроса о Проливах, то Советское правительство пересмотрело свое прежнее мнение по этому вопросу и считает возможным обеспечение безопасности СССР со стороны Проливов на условиях, одинаково приемлемых как для СССР, так и для Турции.

Таким образом, Советское правительство заявляет, что Советский Союз не имеет никаких территориальных претензий к Турции».

Но кардинального улучшения отношений такой шаг СССР не принес.

Интересно, что американцы также считали конвенцию Монтре «лучшим средством, обеспечивающим защиту Турции против советского давления».

Вместе с тем черноморские Проливы были объектом постоянного внимания военных флотов союзников Турции по НАТО, что вызывало недовольство в Москве. Советское правительство напряженно следило за процессом нарастания числа иностранных военных кораблей, посещавших Проливы. Тем же занимались и союзники Турции.

Так, в 1970-е гг. союзники Турции по НАТО подняли вопрос о проходе через Проливы «советских авианосцев», в качестве которых они посчитали новые тяжелые авианесущие крейсеры. Союзники Турции обратили внимание на несоответствие данного факта Конвенции Монтре, в которой, разумеется, ничего не могло быть сказано о таких кораблях; очевидно, что линкоры 1930-х гг. не могут сравниваться с тяжелыми авианесущими крейсерами, имеющими авиационное и ракетное вооружение. В связи с этим отмечалось и то, что установленное Конвенцией Монтре ограничение калибра орудий в эпоху авианосцев потеряло всякий смысл.

Проход через Проливы кораблей с подобным вооружением формально мог рассматриваться выходящим за рамки ограничений Конвенции Монтре. Но в СССР нашли объяснение сложившейся ситуации. Отмечалось, что если главным назначением военных кораблей, определявшихся натовцами как авианосцы, являлись наступательные операции (нанесение палубной авиацией ударов по территории и военно-морским силам противника), то это, разумеется, запрещено Конвенцией Монтре. Но основным предназначением авианесущих крейсеров была защита кораблей прикрываемой ими группировки от ударов со стороны воздушных и подводных сил потенциального противника.

Таким образом, в начале 1970-х гг. Проливы прошли авианесущие крейсеры «Москва» и «Ленинград», а 18 июля 1976 г. — авианесущий крейсер «Киев». В дальнейшем Проливы проходили еще более мощные авианесущие корабли, например 2 декабря 1991 г. в Эгейское море прошел 65 000-тонный авианесущий крейсер «Адмирал Кузнецов».

Проблема мощности и характера вооружений советских кораблей, проходящих через Проливы, стояла на повестке дня Совета НАТО и ее комитетов, но организация так и не предприняла никаких ответных действий.

Участники Конвенции Монтре также не выступали против определения мощных кораблей с самолетами на борту как крейсеров и не оспорили их право на транзит через Проливы.

Вместе с тем и нечерноморские страны проводили через Проливы значительные военно-морские силы.

В послевоенный период Турция стремилась усилить свой контроль над Проливами. Так, весной 1982 г. она попыталась в одностороннем порядке распространить регламент порта Стамбул на всю зону Проливов, тем самым присвоив право закрывать Босфор даже в мирное время.

С 1 мая 1982 г. Турция ввела новые правила судоходства на Босфоре, которыми предусматривались следующие нормы: отказ от правила «держаться левой стороны»; запрет движения со скоростью более 10 морских узлов (18,5 км/ч), за исключением экстраординарных случаев; требование ко всем турецким и иностранным судам водоизмещением более 10 160 тонн информировать турецкие власти о проходе Проливов за неделю до прибытия; требование к военным кораблям и их вспомогательным судам вставать на якорь в специальной зоне Стамбульского порта; запрет любому кораблю проходить на расстоянии менее 50 м от опор Босфорского моста; требование ко всем иностранным торговым судам при определенных условиях брать на борт турецкого лоцмана (это относилось к специфическим транзитным рейсам и маршрутам со стоянками); временное прекращение («если необходимо») прохода судов через пролив властями Стамбульского порта.

Решение Турции вызвало резкую критику соседних государств (в первую очередь СССР и Греции), и Турция пошла на попятную, заявив, что новые правила не будут касаться транзитных судов, проходящих Проливы без остановки. Когда в декабре 1982 г. ООН выработала Конвенцию по морскому праву, Турция отказалась к ней присоединиться.

В начале 1994 г. Турция внесла на рассмотрение Международной морской организации при ООН проект Регламента судоходства в Проливах и, несмотря на упреки в нарушении Конвенции Монтре, высказанные при обсуждении этого документа, с 1 июля 1994 г. ввела его в действие в одностороннем порядке. По новому регламенту турецкие власти могли приостанавливать судоходство в Проливах, ссылаясь на научные, ремонтные, буровые работы, проведение полицейских операций и другие условия.

Это во многом объяснялось изменениями в структуре международных отношений, произошедшими в 1990-е гг.

После распада СССР Россия — уже не сверхдержава, а лишь крупное евразийское государство. Турция также стремилась себя позиционировать в качестве крупнейшей державы Евразийского региона. Так, в одном из докладов руководителя турецкой организации отмечалось: «Турция превратилась в региональную силу на пространстве Балкан, Ближнего Востока и Евразии, ее геополитическое и геостратегическое значение во всем мире постепенно возрастает».

В сфере российско-турецких отношений после развала СССР возникла ситуация, напоминавшая действия младотурок в 1918–1921 гг., пытавшихся «балканизировать» российский Кавказ. Достаточно вспомнить, как во время Чеченских войн чеченские полевые командиры выезжали через Турцию в страны Ближнего и Среднего Востока, именно из Турции в Ичкерию поступали амуниция, медикаменты, средства связи, продукты питания, в Турции печаталась чеченская агитационная литература, а также символика независимой Ичкерии, в Турции поправляли свое здоровье чеченские боевики, получившие ранения в боях с российской армией.

Турецкие частные фирмы, общественные и религиозные организации проводили и проводят активную разведывательную работу в России, причем одним из эффективных способов усиления турецкого влияния являлось создание специальных учебных заведений, воспитывающих молодежь в духе протурецкой ориентации (так называемых турецких лицеев).