Книга Огонь, водка и медные трупы - Вячеслав Шалыгин

– Професор! – в зал ворвался взмыленный Курдюк. – Сюда сам президент едет! А с ним Шкурат Мордаев! И охрана ихняя... Что делать-то, Професор?!

– Не бздеть, – коротко ответил горбун. – Стань вон там, в углу. Зайдут – поклонись и продолжай молча стоять, пока не спросят.

– А как спросят, чего отвечать?

– Правду, – скрипнул Професор и обернулся к Зигфриду. – Пока тебе повезло, капитан... Хотя, что-то ты сильно красивый для пытошной...

Он размахнулся и съездил Безногому по физиономии теми самыми щипцами. Зигфрид почувствовал, как из положенной лунки выщелкнулся левый верхний клык, а скула начала быстро надуваться.

– Теперь другое дело, – горбун удовлетворенно причмокнул. – Теперь тебя не стыдно и президенту показать.

Первыми в зал ворвались здоровенные охранники. Они схватили Професора, Зигфрида и за компанию Курдюка, а приведших капитана воинов просто вытолкали за дверь. Когда к встрече президента все было готово, в зал степенно вошел Верховный Авторитет по судебным вопросам Шкурат Мордаев. Внимательно заглянув всем троим подозреваемым в глаза, он обернулся и молча кивнул. Кто-то там, за дверью, выкрикнул «На караул!», и охранники вытянулись в струнки, а Мордаев изобразил на лице почтение.

Президент Гальюн Отстоев был невысок ростом, с оттопыренными ушами и какой-то несерьезной реденькой щетиной вместо бороды. Зато он носил самую высокую на Бастурмане вязаную шапку – почти полуметровый цилиндр – и шикарную кожаную куртку из уже знакомой Зигфриду кожи мандрагоровой свиристелки. Вряд ли он добыл этого хищника лично, участвуя в коммерческом сафари на планете Поррк, но все равно куртка придавала ему вид настоящего солидного президента. Так же, как и символ верховной бастурманской власти – тяжелый золотой медальон на толстой цепи. Внутри медальона был выгравирован сияющий глаз над усеченной пирамидой и что-то написано, кажется, по-латыни.

– Гони, – приказал Отстоев, встав рядом с Верховным Авторитетом.

– Шпалеры притаранил вот этот фуфел... – «погнал» Мордаев. – Зуб дал, что от Злюхи и что никакого палева... Так, мурзилка?

– Извините, – капитан едва заметно усмехнулся. – Я бастурманским плохо владею.

– «ВАПы» ты привез? – перевел Мордаев.

– Я.

– От Злюхина?

– От него.

– Проверяли? – спросил у Авторитета Отстоев.

– Масса лично пробивал. Запрос в спецотдел «Зис» делал, со Смердяево связывался, агентуру на Лохудринске подключал... вроде не врет.

– Ну, и какой с него спрос? Злюху надо наказывать, падлу!

После таких слов банд-президента в душе Зигфрида забрезжила надежда на спасение.

– Нет, тут разобраться надо, – возразил верховный бастманчский судья. – Вот, к примеру, Професор... Ты «ВАПы» на федералов настраивал?

– Я, – угрюмо кивнул горбун. – Всю ночь сидел.

– Вот! Всю ночь... – Мордаев многозначительно поднял палец. – А ты, жиртрест, отказался с Массой в боевой поход идти?

– Отказался, – бледнея, пробормотал Курдюк.

– Заговор! – вывел Авторитет. – Заговор и предательство.

– Шлепнуть, – предложил Отстоев.

– Надо корни заговора откопать, – снова возразил Мордаев. – Ведь кто-то за ними должен стоять. Если федералы нас обули, это одно. Если Злюха скурвился...

– Падла! – вставил президент.

– Это другое, – продолжил Авторитет. – А еще может оказаться, что это внутренний заговор. Я вам уже докладывал, что кое-кто давно по углам шепчется...

– Это ты про Кондомова с Оборзеевым?

– И не только...

– Ну ладно, разбирайся. – Президент Отстоев махнул рукой. – Только этих потом все равно шлепни. Раз уж у меня вырвалось... Не могу же я слова на ветер бросать.

– Будет сделано.

– Тут у нас все? – Президент нетерпеливо взглянул на часы. – Тогда поехали обедать. Жена сегодня поросенка с хреном в конопляном соусе приготовила. Остынет же...

– Всех пока в темную, – распорядился Мордаев. – Вечером приеду, побеседуем...

* * *

– Получил медаль за верность? – издевательски шепнул Професору капитан. Их заперли в сырой холодной камере с крошечным, меньше ладони, окошечком. Курдюк сразу повалился на ворох соломы и принялся жалобно стонать, а Безногий и горбун сели, опираясь о стену, ближе к бронированной двери.

– Ничего, Мордаев разберется, – прошипел горбун.

– А что толку? – Зигфрид усмехнулся. – Гальюн ваш ясно сказал – шлепнуть! Или ты думаешь, что Мордаев плюнет на авторитет президента из-за какого-то Професора?

– Президент в законе, – угрюмо согласился горбун, – на него плевать нельзя.

– Ну вот! Крышка тебе, Професор. Большая медная крышка.

– А тебе?

– А мне все одно ничего не светило. Я уже свыкся.

– Нельзя с этим свыкнуться, – засомневался горбун.

– О-о! За что?! – в голос застонал Курдюк.

– Заглохни, пингвин! – Професор не поленился привстать и пнуть толстяка в ляжку. – Так ты что, капитан, все-таки на федералов работаешь?

– На себя... и на Якова я работаю, – Зигфрид вздохнул. – Работал то есть. А если честно, не помню я ничего, Професор, пустота в башке, как будто половину мозгов из нее откачали.

– И давно это у тебя?

– Со Смердяево. Начиная с погрузки, все хорошо помню, а что до этого было – отрывками...

– Может, тебя злюхинские менеджеры не сразу уговорили с Яковом «помириться»? Может, перед этим слегка бока помяли да по башне отоварили?

– Может, – Зигфрид помотал головой. – Не помню.

– Дрянь дело, – решил горбун. – Думал, может, хотя бы федералы за тобой прилетят на выручку... Да нас заодно вытащат. Но раз память отшиблена, значит, ты действительно в злюхинской обработке побывал. Федералы так своих агентов не готовят. Видать, не судьба нам на халяву спастись.

– Оставь надежду, всяк сюда влетевший, – невесело усмехнулся капитан.

– За что?! – продолжал ныть Курдюк. – Я не винова-ат...

– Придется думать самим, – пробормотал Професор.

– О чем? – меланхолично спросил Зигфрид.

– Как смотаться.

– Отсюда? – капитан с сомнением оглянулся по сторонам.

– А что – отсюда? – Горбун зло оскалился. – Я двадцать крытых разменял, прежде чем на Бастурман попасть. Десять федеральных, семь гундешманских и даже три суперманоидных. Нигде долго не задерживался. Побеги – мой конек.

– Професор, – уважительно сказал капитан. – Только сейчас другая ситуация. Времени на подготовку маловато.