Книга Собиратель зла - Виктор Ночкин

Обе тетки были рослые, крупные, с широкими лицами. Стражник вместе со старшей толстухой принялись вслух пересчитывать невольниц. Иногда мужчина давал пояснения: эта слишком толстая, глядите, чтоб поменьше жрала, а ту, наоборот, неплохо бы подкормить… у этой бородавки, хорошо бы вывести, прежде чем к господину отправлять. Первая тетка считала, не отвлекаясь, вторая кивала и морщила низкий лоб — должно быть, запоминала, что надлежит исполнить.

Больше всего пояснений выпало на долю Элины — караванщик припомнил и натертую лодыжку, и примочки на ссадины, и что Лорд успел прозвать девицу Быстрыми Ножками и велел готовить на послезавтра. Вполне может вспомнить, память у господина хорошая. Раз сказал послезавтра — нужно исполнять.

Дальше порога мужчин не пустили. Пересчитав узниц, старшая женщина распрощалась со стражниками, а ее товарка с грохотом задвинула засов, вдела в дужки здоровенный замок и, позвякав ключами, заперла дверь. Сразу сделалось темно, коридор не имел окон и освещался тусклыми масляными лампами. Элине стало грустно.

Баба в красном оглядела новых подопечных и велела;

— Ступайте за мною, девы. Первым делом мыть вас будем, да в чистое наряжать. Потом покормлю вас…

Голос женщины не выражал эмоций, она не казалась ни доброй, ни злой — будто девушки были ей безразличны. Охранница выполняла работу, как и все здесь, в Красном Замке. Элина чувствовала в поведении слуг Лорда Алхоя равнодушную деловитость, под которой скрывался страх — люди в красном очень боялись не справиться, не угодить господину.

Элина вместе с другими побрела по коридору. Девушки шли за провожатой беспрекословно, помалкивали и озирались. В Круге о Лордах Тьмы рассказывали всякое, но неизменно — страшное. Насчет Прекрасного Принца говорили, что он, дескать, весьма охоч до женщин, но Элина не приметила вокруг Алхоя красивых дам, которых можно было бы принять за любимиц… любовниц… Во дворе она видела только мужчин, а служительницы в здании с решетками были слишком массивными и грубыми, чтобы даже отдаленно сойти за подружек прекрасного юноши, каким выглядел Лорд Тьмы.

Старшая тетка шагала во главе вереницы, младшая осталась у двери, выходящей во двор. Справа и слева проплывали одинаковые дверцы, в помещениях за ними не слышалось ни малейшего движения. Светильники на стенах скудно освещали чисто вымытые стены и крашеный пол. Полосы полусвета вокруг ламп чередовались с темными участками. Иногда ставенки посреди двери оказывались открыты, тогда на пол падали ровные, будто намалеванные желтой краской прямоугольники солнечного света. Элина, улучив момент, подскочила к двери и заглянула в отверстие. Небольшая светелка, в углу топчан с тюфяком, и больше ничего. В столбе света, расчерченного решеткой, кружатся пылинки. Девушка торопливо догнала соседок по шествию и заняла прежнее место в колонне. Толстая тетка ничего не заметила.

— Ну, что там? — шепнула Элине соседка, симпатичная стройная девушка, та самая, которую отметил во дворе Прекрасный Принц.

— Ничего, комната с лежанкой…

Наконец коридор закончился. Девушек привели в другое помещение, там встретили еще две служительницы, крупные женщины средних лет. В комнате было жарко, и из-за следующей двери сочился пар. Здесь вновь прибывшим велели раздеться и повели в мыльню. Горячей воды было вдоволь, девушки отмылись после долгих скитаний. Некоторые из невольниц развеселились, одна сказала, что никогда прежде не бывала такой чистой. Элине было не до смеха — ей не давал покоя длинный коридор, зачем столько комнат? Кто в них должен жить? В таком доме можно поселить сотни полторы человек, а девушек с караваном приехало чуть больше сорока.

Других, похоже, пустой дом не занимал, девушки под внимательными взглядами женщин в красном вытерлись, помогли друг дружке расчесаться и переоделись в чистое — им выдали просторные рубахи из белой льняной ткани. Прежней одежды не вернули, сразу куда-то унесли.

Потом рабынь покормили — не слишком сытно, зато вдоволь. Это было в другом зале — снова широкий низкий сарай, сообщавшийся с прежними помещениями коридором, причем у каждой двери оставалась рослая служительница в красном, и всякая дверь была заперта. Чтобы перейти из одной галереи в другую, женщины стучали, товарки разглядывали их, приподняв ставенку, потом только отпирали. Трудно предположить, что сюда мог попасть чужак, однако женщины с равнодушным старанием раз за разом выполняли ритуал. Элина подумала, что длинные галереи, в которых размещались трапезная, жилой сарай, мыльня и прочие службы, — все эти вытянутые галереи сходятся к центральному зданию, и если взглянуть сверху, здание напоминает паука.

После еды снова вернулись в длинный коридор с сотней дверей. Теперь здесь было с десяток женщин в красном.

Толстуха, которая водила вновь прибывших по зданию, объявила: вот глядите, на двери изнутри имеется веревочка. Если какая нужда — дернуть единственный раз и ждать, пока к вам кто явится. Тетка показала — дернула за коротенький шнурок, потом повернула дверь. Снаружи выскочил маленький флажок, треугольник красной материи.

— Понятно? — вопросила женщина. — Мы всегда глядим. Если тряпочка свесилась — мы тут как тут. Так что не рвать лишнее, не дергать, в двери не колотить. Кто станет шуметь — во!

Женщина показала толстый круглый кулак. Впрочем, кулак выглядел не страшно, мягкий и пухлый, да и сама тетка не казалась злой. Строго нахмурила выцветшие бровки и оглядела девушек. Все молчали.

— Вот и ладно, — заключила толстуха.

Потом она поочередно отворяла двери, девушек по одной заводили в комнатенки и запирали. Элина оказалась среди первых. Вошла, огляделась. Значит, сидеть здесь безвыходно… Девушка присела на лежанку, оказалось мягко. Что же теперь? Вот так оставаться в комнатенке? И даже работы никакой не поручат? Встала, прошлась. Попыталась отыскать в ставенке на двери щель — нашла, да в такую узенькую ничего не увидеть! Зарешеченное окошко в наружной стене оказалось высоко, Элина едва дотянулась, стоя на цыпочках, но и там ничего не видать, гребень стены да голубое небо с пушистыми белыми облачками. Солнце нагрело эту стену, от нее шел жар, да и в окно вливался теплый воздух. Тихо здесь, спокойно. Странно. Элина отступила от окна…

В тот миг, когда девушка повернулась к топчану, Корди и Ленлин проходили мимо кустов, за которыми встретил смерть добрый Хагней.

* * *

На вид — ничего особенного, кусты как кусты. Сейчас, конечно, заросли вытоптаны, здесь много ездили верхом. Но для Корди полянка рядом с дорогой была отмечена вовсе не вытоптанными кустами. Он ощущал то, что было недоступно людям с неразвитым чутьем, — ощущал смерть и пролитую кровь. Конечно, вскоре миазмы иссякнут, рассеются с ветром, будут смыты дождем… Корди, проезжая, оглянулся… и уже не отрывал взгляда от пропахших смертью кустов.

— Ты чего смотришь? — спросил Ленлин.

Сам поэт все время вертел головой, но вряд ли замечал хоть что-то, он был совершенно увлечен собственной болтовней. Корди сперва прислушивался к речам спутника, потом перестал. Ленлину не так уж и нужны были собеседники, не будь рядом Корди, он обращался бы к траве у дороги, к парящим в небе птицам, к холмам на горизонте. Поэт уже начал сочинять песнь в честь великого подвига Корди — первую песнь из длинного цикла, так признался автор. «Но страшный кровожадный зверь… Ничуть не напугал героя… Одним ударом выбил дверь, и в логово… Хм… порою… дырою… для боя? Или так: и вынул меч для боя!»