Книга По ту сторону зеркала - Татьяна Осипцова

— Нет, это в пригороде. Если бы у меня была карта, я бы вам показала.

Надя метнулась за своей сумкой и через минуту на круглом столе была разложена карта Санкт-Петербурга.

Вооружившись очками, Елена Витальевна водила по плану пальцем.

— Как же все мелко! Надо найти станцию метро «Озерки»…

— Вот она! — Надя указала на станцию в левом верхнем углу карты.

— Так… Это Выборгское шоссе… Парголово, за ним должно быть налево.

— Сюда?

— Нет, больно длинная дорога и никаких населенных пунктов. А, это кольцевая! У вас новая карта?

— Три недели назад купила, — подтвердила Надя.

Елена Витальевна вела пальцем по Выборгскому шоссе.

— Вот он, поворот на Песочное. Смотрите, здесь ходит рейсовый автобус. Вы можете сесть на него возле метро.

— Спасибо, Елена Витальевна, я найду, как доехать, я все поняла.

Глава 15

На следующее утро, оставив Фаину Абрамовну на попечении соседки, Надя отправилась в онкологический центр. Она добралась туда за полтора часа. Автобус, миновав новенькие коттеджные поселки за сплошными заборами, остановился возле старого парка за высокой оградой. В глубине виднелось здание больницы.

Оказалось, что она приехала рано, до десяти часов к больным не пускают. Как только окошко регистратуры открылось, Надя, замирая и боясь услышать самое страшное, склонилась к нему:

— Могу я узнать, лежит ли в больнице Обичкина Вера Владимировна?

Медсестра спросила номер отделения.

— Я не знаю, у нее лейкемия…

— Четвертое отделение, — ответила медсестра и стала сверяться по списку. — Седьмая палата. Только к Обичкиной пропусков не выписывали.

— А как его выписать?

Медсестра черкнула что-то на бумажном квадратике и сунула его в окошко.

— Вот вам разовый пропуск, охраннику отдадите. На отделении поговорите с врачом и он вам постоянный выпишет.

У Нади немного отлегло от сердца. Сестра жива, через несколько минут она ее увидит!

Купив бахилы и немного проплутав по коридорам, она оказалась в четвертом отделении. Девушка на сестринском посту подтвердила, что больная Обичкина лежит в седьмой палате.

Из трех кроватей в палате была занята только одна, на ней лежала исхудавшая женщина с серым лицом и запавшими закрытыми глазами, в простой белой косынке на голове.

Надя на цыпочках приблизилась.

Неужели это Вера?.. Губы больной казались такими бескровными, что подумалось со страхом: у живых таких не бывает. От жалости слезы навернулись на глаза.

Осторожно опустив на пол свой пакет, Надя присела на стоявший рядом с кроватью стул.

От шороха больная очнулась. Увидев Надю, зажмурилась, даже потерла глаза худыми кулачками, потом опять посмотрела и произнесла с хриплым смешком:

— Глюки пошли. А говорили — наркотики колоть пока не будут…

— Верочка, я не глюк и не видение, я твоя сестра! — не выдержав, Надя разревелась.

— Привидение, которое разговаривает, да еще и плачет! Чем же они меня накачали?.. — больная нащупала рукой кнопку у своего изголовья, продолжая смотреть на рыдающую Надежду.

Через минуту в палате появилась медсестра.

— Звала, Вер?

— Что это такое? — она указала на плачущую посетительницу. — Ты ее тоже видишь или это моя личная галлюцинация?

— Я думала, что-то серьезное, а ты, Вера, шутки шутишь. Это посетительница к тебе, или не рада?

— Посетительница, ага. Спасибо, Танечка, успокоила.

Медсестра удалилась, Надя продолжала всхлипывать, а Вера пристально глядеть на нее. Наконец произнесла жестко:

— Хватит реветь! Может, объяснишь, откуда ты взялась? Какая, к черту, сестра — троюродная, четвеюродная? Двоюродных у меня точно нету.

— Я твоя родная сестра, мы близнецы, — утирая слезы запястьем, прохлюпала Надя. — Вот, — она достала из сумочки заготовленный конверт. — Здесь фотографии: наши с тобой, и мамы, и папы, и бабушки.

Вера с недоверием взяла в руки снимки.

— Это… это не фотомонтаж? — в голосе ее слышался испуг и радость одновременно. — Но как же. Вот папа и мама, и двое детей… Это что, правда?..

— Да, правда, — кивнула Надя.

— Нет, это не может быть… Я у папы спрошу!

— Он умер четыре месяца назад.

— Папа… умер?.. — лицо больной скривилось, глаза наполнились слезами, она заплакала. Между всхлипываниями можно было разобрать: — Папочка…

Почему я не успела попросить у тебя прощения… Давно бы мне понять, за что мне это наказание… За то, что тебя бросила, папочка…

Надя налила в стакан минеральной воды, которую принесла с собой, и протянула Вере.

— На, попей, успокойся.

Отпив немного из стакана, Вера спросила:

— Отчего он умер?

— Инфаркт.

— Да, сердце у него плохое было…

Допив воду, Вера немного успокоилась и даже попыталась улыбнуться.

— Ну, рассказывай, сестричка. Кстати, как тебя зовут?

— Надя.

— Вера, Надежда, Любовь…

— А бабушку звали Софья, Софья Аркадьевна Белоцерковская.

— Это она? — Вера взяла одну из фотографий.

— Да, она умерла двадцать третьего марта.

— Сколько ей было?

— Семьдесят восемь лет.

— Ты жила с ней после смерти мамы? — догадалась Вера. — Почему так получилось? И почему от меня это скрывали?

— От меня тоже, — вздохнула Надя и принялась рассказывать.

Начала с того, как и где жила. Когда дошла до того, как стала пересказывать бабушке свой сон, Вера ее перебила.

— Тебе снились зеркала?

— А тебе что, тоже?

— Не знаю, никогда не помню снов. Но когда ты сказала про зеркала, возникло ощущение дежавю. Может, мне тоже когда-то снилось такое…

— А я всегда сны запоминаю. Надо только, как проснешься, лежать не шевелясь, пока не вспомнишь весь сон от начала до конца. Мне нравится угадывать значение снов, я даже сонник купила. По нему зеркала во сне — к жениху.

Вера слабо улыбнулась:

— Ну и как, замуж вышла?

— Не-а. У меня был один… мужчина, я с ним жила некоторое время так, без ЗАГСа, а потом бабушка заболела, и я к ней вернулась.

— И больше никого?.. — поразилась Вера. — В тридцать три года — один мужчина?

Надя кивнула, опустив глаза. Про то, что спала с Александром Черновым, она не расскажет никому и никогда!