Книга Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939: На пути к большому террору - Игорь Симбирцев

Но это в будущем у Ягоды, а пока карьера его в ВЧК шла быстро. По-видимому, управлял делами на Лубянке он хорошо, раз Дзержинский приблизил его к себе и выделил на вроде бы хозяйственной должности и при непохожести на многих лихих «птенцов гнезда Феликса» типа революционных романтиков Петерса или Скрыпника. Слухи о том, что Дзержинский Ягоде не доверял и сторонился его, придуманы задним числом, когда Ягоду нужно было показать пробравшимся в партию мерзавцем, а основателя ВЧК – кристально чистым ленинцем. Ничего об этом не свидетельствует, Дзержинский о Ягоде хорошо отзывается и двигает наверх, из управделами переводит в июле 1920 года на руководящую должность в коллегию ВЧК.

Затем, вместо покойного Свердлова, его двигал уже Сталин, с которым Ягода сблизился, будучи в Гражданскую войну уполномоченным военной инспекции РККА при обороне красными под началом Сталина Царицына. Заместителем Дзержинского в ГПУ Ягода становится в 1923 году взамен переведенного из ГПУ на работу в Наркомат по военным делам Уншлихта. Одновременно Ягода возглавляет в ГПУ очень важный Особый отдел по контролю за Красной армией и военной контрразведке. Смерть Дзержинского делает Ягоду первым заместителем в ГПУ, полномочия его растут год от года, и уже подбирается понемногу вокруг него его команда из чекистов, близких ему по духу или связанных прежними делами.

Став при перманентно больном Менжинском его заместителем, Ягода в начале 30-х вполне уже обосновался в роли первого начальника советской госбезопасности. На нем в это время вся оперативная работа ГПУ, он уже все больше отвечает за кадры на Лубянке, расставляя своих людей. Ягода из-за личной неприязни добивается удаления из ГПУ к 1930 году начальника ИНО Трилиссера, такого же заместителя Менжинского в ГПУ, как и он сам, которого вообще убирают с Лубянки, как подозрительного левака и скрытого троцкиста.

А в 1931 году Ягода в ходе тихой войны на Лубянке двух группировок чекистов, вылившейся после коллективной жалобы на суд ЦК партии уже в громкую свару, побеждает пошедших против него не последних дзержинцев: Евдокимова, Мессинга, Ольского, Артузова, Воронцова, Бельского. Все они, пошедшие из-за споров вокруг офицерского дела «Весна» в РККА на конфликт с командой усилившегося Ягоды, все почти ультрареволюционеры и выходцы из первой ЧК, все левее по взглядам Ягоды и многих из его сложившегося уже окружения на Лубянке (Прокофьева, Агранова, Шанина, Погребинского, Булатова, Паукера, Лурье и др. – будут в 1937 году на следствии представлены как руководители заговора группировки Ягоды внутри НКВД). Так что здесь в ГПУ отголоски внутрипартийных право-левых споров, только усиленные личной неприязнью людей этих двух лагерей друг к другу и споров вокруг дела «Весна», ставших только формальным поводом к столкновению двух влиятельных группировок в верхушке ГПУ. Ягода побеждает, он ближе к Сталину и понятнее ему. Бунтарей с Лубянки или удаляют, или понижают в должности, а Ягоду по решению ЦК лишь слегка журят за этот скандал, уравновешивая в должности зампреда ГПУ двумя другими заместителями с такими же полномочиями Акуловым и Балицким, которых год спустя Ягода тоже не без интриг потеснит и заменит близкими себе чекистами.

К 1934 году Ягода опять первый заместитель главы ГПУ, считающий себя очень нужным Сталину и потому все больше себе позволяющий, даже в плане личной жизни и удовольствий. Он получает от Сталина ордена, в середине 30-х годов и высший в том СССР орден Ленина получит за постройку руками заключенных Беломорканала. Это главное достижение «хозяйственника» Ягоды в ГПУ в глазах столь же жестко-прагматичного Сталина, к которому он все ближе, как мотылек к манящему огню, не подозревая об опасности сгинуть в его пламени. Впереди у паренька из Рыбинска новый карьерный скачок, уже последний, но он об этом пока не знает.

Первый нарком в НКВД

Назначение Сталиным главой НКВД 10 июля 1934 года Ягода явно воспринял как должное, не подозревая, что начался его путь к эшафоту. А пока на пике своего величия он стал членом ЦК партии, а вскоре и наркомом внутренних дел со званием генерального комиссара госбезопасности, что по тогдашним чекистским званиям приравнивалось к званию маршала в армии, – этот подарок он получил от власти чуть позднее, уже в 1935 году. Ягода вообще носился с идеей объединить чекистов в НКВД в некую сплоченную касту. По его решению было продавлено постановление, что ни один сотрудник ведомства не мог быть арестован и предан суду без санкции его самого как наркома. Бойня 1937 года это все превратит в условность, он сделал свое звание «генерального комиссара госбезопасности» пожизненно дающимся и подлежащим снятию только решением суда – его арест со снятием звания и это не предотвратило.

При этом он живет в Кремле и в фаворе у самого Сталина, на некоторых кадрах кинохроники даже позволяет себе сидеть в присутствии стоящего «вождя народов», совсем не характерный эпизод в тогдашней советской элите. Он щеголяет в специально пошитом для него портным белом кителе генерального комиссара госбезопасности. В 30-х годах он совсем уже не отказывает себе в удовольствиях, в обществе гуляют слухи о пристрастиях наркома НКВД к дорогим заморским винам, к отдыху на пикниках с подобранными девушками легких нравов, о его бурном романе с невесткой Горького, в которую Генрих Григорьевич влюбляется всерьез.

Сталину в это время такой хозяйственник и прагматик в главном кресле на Лубянке нужен. В 1934 году он при назначении начальника единого НКВД выбирал между верным ему членом ЦК партии Анастасом Микояном (при котором Ягода должен был стать заместителем и главным консультантом по специфике чекистской работы) и самим начальником прошлого ГПУ Ягодой. И выбрал все же второго – но оба своим прагматизмом, расчетливостью и послушностью Сталину во многом похожи по типу, отсюда и альтернатива между ними на этом конкурсе в глазах Сталина.

У Ягоды в этих самых глазах Сталина, кроме преданности советской власти и лично генсеку, кроме готовности действовать любыми методами, было еще одно явное достоинство – он был очень работоспособен и аккуратен в документообороте. По-видимому, Иосифа Виссарионовича устраивало и то, что его «Верный Генрих» (так позднее Гитлер звал тезку Ягоды и своего «Ягоду» по имени Генрих Гиммлер) хорошо схватывает его намеки и полунамеки, которыми Сталину все больше нравилось общаться с ближайшими своими соратниками. Но главное то, что Ягода Хозяйственник с большой буквы. Именно это до начала Большого террора Сталину было очень ценно, еще не нужно было с утра до ночи арестовывать, пытать и стрелять, а огромную систему ГУЛАГ нужно было строить и отлаживать. Ягода и стал «главным инженером» этого сталинского гигантского проекта, а пытать-стрелять позовут других, более для того подходящих.

Говорят, что Ягода не имел в глазах Сталина шансов стать командиром Большого террора потому, что при известном хамстве и безразличии ко многому не был лично жесток, не был любящим кровь садистом. Это довольно сомнительно, скорее Ягоду из кресла и обоймы сталинской команды к Большому террору выбросили не эти его принципы и даже не происхождение его из ленинской гвардии партийцев с дореволюционным стажем, а появившееся недоверие Сталина к нему и близость к группе правых Бухарина в партии.