Книга Клад стервятника - Сергей Челяев

Солдатик виновато опустил голову и пробормотал:

— Я не могу повторить, товарищ Гордеев. Уж больно шибко она ругалась. По матушке и вообще…

— Она ждет у вертолета? — уточнил Гордей.

— Так точно.

— Ладно, солдат. Иди неси службу. Доложишь дежурному, что я просил объявить тебе благодарность.

— Служу де…

Но мы уже не слышали, кому он тут служит-де. Три пары наших сапог выбили из каменного пола гулкое эхо, которое тут же пошло гулять под высокими сводами других боковых галерей подземного терминала-накопителя.

Бежать предстояло по открытому пространству метров двести, и за это время «ассистент» мог «снять» нас даже без снайперской оптики. Или все-таки это была — она?

Вот и взлетка. В дальнем ее конце, сбоку, на одной из площадок, возвышается Гордеев геликоптер. А кто это сидит прямо на лыже?

Я вгляделся в невысокую статную фигуру, устроившуюся на стальном брусе лыжной рамы, и оторопел. Это была и вправду она.

Таинственная ночная гостья!

Мои спутники остановились, изучая ситуацию и степень ее опасности, а я уже смело и безрассудно шел навстречу своей недавней страсти.

Разумеется, она сразу узнала меня. Легкой, пружинистой походкой Анна подошла ко мне и непринужденно сунула ладошку:

— Салют, милый!

Ну, я, конечно, кавалер и джентльмен, но когда дело касается воровок и шпионок, за словом, как правило, в карман не лезу.

— Сама ты салют! — огрызнулся я. — А еще ты…

И прибавил несколько слов, эмоциональный фон которых, думаю, понятен на любом языке. В принципе выше я уже перечислял некоторые из них. Иное дело, что теперь мое вдохновение обрело второе дыхание, и небесные, благозвучные выражения так и потекли из уст Гоши Трубача медовой рекой.

— Ты… и…., а еще, такая же как……. типичная…Вот ты кто, ясно?

— Ты стал оч-чень многословен, милый, — проворковала она и тут же интимно понизила голос. — В ту ночь ты не был столь краснореч-чив, ай-ай-ай!

В ее дикции порой опять пробивался этот странный, жестковатый акцент уроженки Прибалтики. Из чего я сделал блестящий и неоспоримый вывод, что она сейчас, пожалуй, тоже немного волнуется.

— Зачем?!

Я вдруг понял, что ору во все горло, и оглянулся на спутников. Гордей и Комбат смотрели на нас с большим интересом. И даже не отвернулись из вежливости, мерзавцы, делая вид, как интеллигентные люди, что весьма увлечены какой-нибудь увлекательной светской беседой.

— Зачем ты стащила карту, я спрашиваю?

— Ну. — Она с неопределенным видом покрутила в тонких пальчиках какой-то брелок из тусклого оргстекла. Все они сороки, не могут жить без разных ярких цацек…

Мать моя женщина, так это же мой брелок. «Ми- си-соль…» и так далее! Который мне вручили за музон, а она и его, выходит, стибрила?

— Отдай сейчас же!

Я тигром выцарапал у нее свой брелок и нацепил на левое запястье, где обычно ношу всякие фенечки.

— И не стыдно?

Она нагло усмехнулась прямо мне в лицо.

Львы умеют направлять свой рык в сторону, будто они на самом деле позади вас, а женщины — свои убийственные улыбочки, после которых все еще впереди.

— Я тоже захотела поискать клад.

— Сама захотела? Одна? Или с кем-то? — нажал я на последнем слове.

— Одна? Нет, зач-чем же? Одной неинтересно. Я хочу искать клад с тобой, милый.

— Со мно-о-ой?

Кажется, эта была версия, которую мы с Комбатом не учли в своих аналитических выкладках. И весьма свежая, я вам скажу!

— Конечно, — кивнула она. — Мы вместе отправляемся искать клад по чудненькой карте, которую ты уже два дня предлагаешь каждому встреч-чному- попереч-чному. А кто эти люди, милый?

Она указала на Гордея с Комбатом. Те пока тактично соблюдали видимый нейтралитет, но правую руку сталкер уже больше не вынимал из кармана.

— Эти люди — мои друзья. Сейчас ты должна будешь вернуть мне карту, и мы забудем эту неприятную историю. Разойдемся друзьями — согласна?

— У меня есть другое предложение. Немножко друг-гое, хорошо?

Она заглянула мне в глаза с самым очаровательным выражением лица — сплошная белокурая невинность. Или, если быть точным, светло-русая.

— Какое именно? — спросил я, чувствуя первое дуновение невнятной пока что опасности.

— Ты что, улетаешь? — с легкой тревогой спросила она. Вот она, хваленая женская непоследовательность.

— Да. Мы сейчас улетаем втроем, и мы очень, очень спешим, — терпеливо пояснил я. — Анна, я тебя очень прошу: давай все забудем и разойдемся по- хорошему. Только сначала вернешь мне карту, ладно?

Она взглянула на меня со страхом.

— Нет-нет, Гоша. Это невозможно. Ник-как нельзя, — покачала она прелестной головкой.

— Невозможно вернуть мне карту? Ты что, уничтожила ее? — страшным шепотом прошипел я, почти на парсултанге — змеином языке из «Гарри Поттера».

— Нет, я про вертолет. Вам никак нельзя сейчас лететь, — решительно отрезала она.

— Нельзя лететь? Но почему?

«Дорогая», — отчетливо добавил мой внутренний голос. «Но почему, дорогая?» — «По кочану, дорогой! Ах!»

— Потому что в вашем вертолете установлено мощное взрывное устройство. И если вы взлетите, оно может очень быстро сработ-тать. Или не очень быстро, — скорчила она очаровательную гримаску.

— Мина? Большой мощности? Но кто ее установил? — начал было я и тут же осекся.

Последний вопрос мог бы и не задавать, потому что он вышел абсолютно риторическим. И подтверждением тому была загадочная улыбка, которой одарила меня таинственная ночная гостья.

Переговоры длились недолго, но так эмоционально, что уже на восьмой минуте окончательно зашли в тупик. Гордей с Комбатом по моему знаку подошли и на удивление так быстро въехали в курс ситуации, что я в мыслях послал каждому скупые аплодисменты.

Любопытно, что похищенная Анной карта Стервятника была не первым и даже не вторым камнем преткновения в наших яростных спорах. А главным было то, что мы хотели лететь, а Анна нас не пускала.

— Я беспокоюсь о вас, — повторила она уже в третий раз свой заезженный мотивчик. — Взрыв будет такой сил-лы, что даже маленьких кусочков не останется. Что тогда прикажете мне потом хоронить? Карту?

— Верните карту, отключите взрывное устройство, и мы улетим спокойно — вот никого и не придется хоронить, — хладнокровно высказал наши объединенные требования Комбат.

— Нельзя, нельзя, как вы не понимает-те, — уже в третий раз всплеснула красивыми тонкими руками Анна. — Во-первых, от этой карты все равно нет никакого толку.