Книга Стальной ураган - Виктор Прудников

Командный пункт Леонова располагался на той самой высоте, у которой шел бой. Оставив «виллис» с водителем Мордовиным в лощине, Андрей Лаврентьевич с адъютантом Фаляхиевым стал пробираться на КП комбрига. Леонов наблюдал за полем боя, тут же отдавал необходимые распоряжения оперативной группе, разместившейся в укрытии.

«Показывай, Михаил Трофимович, откуда противник ведет огонь?» — попросил командир корпуса. Леонов снял с шеи бинокль и передал Гетману. Перед бугорком, у которого заканчивалось ржаное поле, вспыхивали дымовые кольца. Значит, оттуда немцы палили из пушек и минометов. Снаряды и мины рвались даже недалеко от командного пункта, а когда раздался взрыв снаряда совсем рядом, Леонов забеспокоился и предложил на время обстрела уйти в окопы.

Противник усилил обстрел высоты. С резким воем пролетела мина и взорвалась метрах в пятидесяти. Леонов побежал в укрытие, увлекая за собой командира корпуса. При очередном взрыве оба скатились в щель, вырытую рядом.

Гетман окликнул комбрига: «Как ты там, Трофимыч?» В ответ — тишина. На мгновение из щели высунулся боец и доложил, что полковник ранен. Не обращая внимания на огонь, Гетман добрался до Леонова. Он сидел, прислонившись к земляной стенке. По виску текла полоска крови. Комкор крикнул: «Санитара!» Прибежавший фельдшер стал делать раненому перевязку, но было ясно, что его надо немедленно отправлять в госпиталь. Ждать, пока подойдет санитарная машина, не было времени. Леонова положили в генеральский «виллис» и отправили в Богодухов.

Командир корпуса тут же распорядился, чтобы бригаду принял заместитель комбрига подполковник Е. Я. Стысин.

Бои продолжались и в последующие дни. 112-я бригада сражалась сначала под командованием Стысина, потом — под командованием полковника И. И. Гусаковского. Танкисты освободили ряд населенных пунктов, в том числе Каплуновку, Михайловку и Сидоречье.

Пока шли бои, Гетман все время находился на передовой, но о комбриге Леонове беспокоился каждый день. Его заместитель по политической части М. Ф. Серенко докладывал: Михаила Трофимовича лечат лучшие врачи, ранение не столь серьезное, он уже помаленьку гуляет по территории госпиталя.

Доклады были регулярными, хотя Леонова уже не было в живых, его похоронили в Богодухове, как подобает в таких случаях, справили поминки, даже с горя «перебрали».

О том, что Леонов умер, Андрей Лаврентьевич не знал до того дня, пока к нему не зашел начальник Особого отдела корпуса В. В. Сысоев. Он признался, что М. Ф. Серенко и начальник санитарного управления И. С. Голод пошли на обман, чтобы не отрывать командира корпуса от дел.

Гетман слушал майора Сысоева и не верил своим ушам. Тяжело было сознавать, что комбрига Леонова уже нет в живых. «На другой день идет бой, я все время на передовой, — писал Андрей Лаврентьевич. — Подходит Серенко и докладывает, что тоже собирается на передовую: надо проверить, как кормят людей, как с боеприпасами (он такой старательный был политработник), а во второй половине дня просит разрешения проскочить в Богодухов, чтобы проведать Леонова. Я говорю: „Конечно, надо проведать“.

Ночью, когда бой затих, можно было поужинать, отдать необходимые распоряжения, подписать документы, снова заходит Серенко и говорит, что Леонова надо эвакуировать в тыл: получилось нагноение раны. А сам прячет глаза. Я сказал: „Пусть эвакуируют, только чтобы вы проследили за могилой“.

Серенко посмотрел на меня удивленно: „Так вы знали, что Леонов скончался?“ Я ответил: „Да“»[156].

Начальник политотдела получил хороший нагоняй, хотя и пытался найти убедительные аргументы для своего оправдания: обстановка была сложная. Об этом разговоре с командиром корпуса Серенко никогда не вспоминал, видимо, чувствовал свою вину. В октябре 1943 года его отозвали на другой участок работы, в корпус прибыл генерал-майор танковых войск И. М. Соколов.

Корпус продолжал освобождать территорию Белгородчины, затем — Сумщины. Гетман надеялся, что ему удастся воевать за свое родное село Клепалы, где прошло его детство до поступления в школу Червонных старшин. Но обстоятельства сложились так, что воевать пришлось на Полтавщине.

В эти дни газета «Правда» опубликовала Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении воинских званий офицерам и генералам Красной Армии. В списках он нашел и свое имя. Ему присваивалось звание генерал-лейтенанта. 29 августа 1943 года он был награжден орденом Суворова II степени. Награды получили комкоры С. М. Кривошеин и А. Г. Кравченко, начальник штаба 1-й танковой армии М. А. Шалин и другие танкисты. В Указе говорилось, что награды вручены «за умелое и мужественное руководство операциями и за достигнутые в результате этих операций успехи в боях с немецко-фашистскими захватчиками».

В начале сентября 1943 года 1-я танковая армия была выведена в резерв Ставки Верховного Главнокомандования и расположилась в районе г. Сумы, а 6-й танковый корпус был передан 40-й армии генерала К. С. Москаленко.

9 сентября Гетман получил приказ Катукова, гласивший: «6-й тк по распоряжению тов. Юрьева (псевдоним Г. К. Жукова) и командующего войсками Воронежского фронта временно остается в составе 40-й армии и выполняет боевую задачу, поставленную командующим 40-й армией. После выполнения задачи все танки корпуса свести в одну танковую бригаду.

Сформированную одну тбр, 6 мсбр и корпусные части усиления с оперативной группой штаба корпуса оставить в оперативном подчинении командующего 40-й армией, остальной состав корпуса сосредоточить в районе Ольшанки, Малая Чернетчина, Сеянов, Бориловка»[157].

Приказ ошеломил командира корпуса. Быть приданным 40-й армии — еще куда ни шло. В ходе войны часто случалось, что в связи с фронтовой необходимостью отдельные части и даже соединения передавались в подчинение другим армиям. Настораживала вторая часть приказа о сформировании из оставшихся танков отдельной бригады и продолжении боевых действий. Это означало, что в ближайшее время корпус не получит ни техники, ни вооружения, ни личного состава. Воевать придется теми силами, которые остались в бригадах после многодневных боев.

Опротестовывать приказ было бессмысленно, но создавшееся положение Гетман решил обсудить со своими ближайшими помощниками — начальником штаба Ситниковым, начальником политотдела Соколовым и начальником оперативного отдела Жагуло. Генерал Соколов предложил пригласить и начальников служб — командующего артиллерией полковника А. П. Геллертова, корпусного инженера майора Г. Ф. Любицкого, от ремонтных служб инженер-подполковника Т. В. Синицына и начальника тыла подполковника П. С. Пуховца.

Познакомив собравшихся с приказом Катукова, командир корпуса высказал свои соображения по поводу дальнейших действий и попросил начальников служб отнестись самым серьезным образом к тому, чтобы вновь созданная бригада имела все необходимое для выполнения заданий командования.

Приказы в армии не обсуждаются, но нужно было найти оптимальный вариант его выполнения. На этом оперативном совещании решено было свести оставшиеся танки в 200-ю танковую бригаду, провести тщательную разведку переднего края противника, а перед наступлением — рекогносцировку, только потом начинать боевые действия.