Книга Слуховая трубка - Леонора Каррингтон

Прошли века с тех пор, как кто-то первым спустился сюда, и вот я резво, словно горная коза, теперь скакала по лестнице в верхний мир. Темнота больше не казалась мне смертельной ловушкой, в которой я в любой момент могла расстаться с жизнью.

И вот что странно: в этой темноте я видела как кошка. Я стала частью ночи, как всякая другая тень.

На дворе снова обильно повалил снег, и развалины дома престарелых уже успело запорошить. Главное здание землетрясение сровняло с землей, над грудой обломков возвышались лишь зазубренные обломки стен. Строение, должно быть, рухнуло после второго подземного удара, который последовал вскоре за первым. Я спокойно озирала взглядом руины.

Мои подруги разожгли на лужайке большой костер и плясали вокруг него под звуки тамтама Кристабель. Я решила, что это вполне практичный способ согреться.

Гэмбиты были, наверное, погребены под обломками, но там не было заметно ни малейшего движения, и снег мирно покрывал груды камня и цемента.

Восторженная и полная тайн, я присоединилась к танцу у огня. Никто бы не взялся определить, который час: день успел померкнуть и наступила ночь, а солнце так и не поднималось.

— Понравился суп? — окликнула меня Кристабель, ударяя по барабану. И другие рассмеялись и повторили за ней:

— Понравился суп?

Тут я поняла: они знали, что произошло в пещерном зале под башней. Согревшись, мы остановились перевести дыхание.

— Откуда вы узнали, что я пила бульон? — спросила я, и все снова расхохотались.

— Потому что ты была последней, кто спускался в пещеру, — ответила Кристабель. — Мы все побывали в подземном мире. Ну, и кого ты там встретила?

Мне задавали ритуальные вопросы, и я поняла, что должна говорить правду.

— Себя саму.

— Кого еще? — Кристабель обращалась ко мне, а другие ритмично хлопали в ладоши.

— Настоятельницу монастыря Святой Варвары Тартарской и Царицу пчел. — И вдруг мне стало интересно, и я спросила: — А вы кого?

— Себя, Царицу пчел и аббатису! — закричали все в один голос.

Я заливисто рассмеялась вместе со всеми, и мы снова принялись плясать под звуки тамтама.

Никто не знал, сколько времени прошло до того, пока наконец снова не поднялось солнце. Оно взошло над горизонтом — бледное, белесое, освещая измененный снегом и льдом мир.

После землетрясения кругом, насколько хватало глаз, царили одни руины — не осталось ни одного целого здания. Многие деревья были вырваны с корнем. Шофер Кармеллы Маджонг уцелел. Он укрылся в лиловом лимузине, у которого пострадал только мотор. С разных сторон к нам сбежались кошки — они вернулись испуганные, но целые и невредимые.

Светлые часы дня мы посвятили поискам пищи: обыскали весь дом и все, что удалось обнаружить, снесли в пещеру, согреваемую пробивавшимся сквозь камни пламенем. Кристабель объяснила, что там постоянно горел природный газ. Журчащий наверху в саду горячий источник зарождался в скале под башней.

Никакого супа не было и в помине, но рядом с огнем стоял негодный котел. На стене висела шестиугольная пластина отполированного вулканического стекла, и мы все знали, что им пользуются как зеркалом.

Дни и ночи были неравными по длине. Солнце высоко не поднималось и к середине дня уже закатывалось. Земля словно хромала на орбите, пытаясь обрести равновесие в новом миропорядке.

Вскоре мы вполне обустроились в пещере и с нами кошки и Маджонг, который теперь говорил только по-китайски. Провизии сколько-то набралось, хотя многие пакеты с едой из-под обломков дома извлечь не удалось. Так что наш рацион составляла чечевица, пшеница, споры грибов и изрядно помятый зефир.

Сиреневый лимузин был испорчен окончательно, да и пользы от него никакой не было бы в снегу глубиной несколько метров. Мы часто выходили из пещеры, но не встретили ни одного человека, зато птиц и зверей в округе было вдосталь. Олени, пумы и даже обезьяны спустились с гор и бродили поблизости в поисках пищи. Нам не приходило в голову охотиться на них. Нельзя начинать новую ледниковую эру с убийства собратьев.

Маджонг перенес в пещеру землю, которую накопал поблизости от горячего источника, где снег был мягче и не так заледенел, как в других местах. Мы разбили большую делянку грибов, и они бурно росли в тепле и влаге. Грибы стали составлять главную часть нашего рациона. Чтобы урожай впредь не упал, мы устроили специальную секцию для спор и внимательно за ними наблюдали. Иногда сажали пшеницу и ели, когда она прорастала, но без солнечного света разводить не могли. Как-то мы заметили пасущихся у горячего источника коз — там под снегом еще росли кустики и трава. Это счастливое обстоятельство обеспечило кошек и нас свежим молоком. Мы нарвали веток с деревьев, чтобы обеспечить рогатых едой, и они со временем присоединились к нам в пещере и лишь иногда выходили наверх поискать какой-нибудь пищи.

Всякий раз, когда поднималось солнце, мы обходили руины в поисках провизии, и эти экспедиции вознаграждались то находкой раздавленной банки сардин, то горсти риса.

Как-то на рассвете — мы больше не употребляли слово «день», — когда я копалась в обледенелых обломках чего-то, что приняла за старую мебель, случилось нечто совершенно необычное, вспугнувшее даже стаю воронов с развалин восточной стены.

По едва заметной тропинке, некогда бывшей дорогой, шел почтальон. В обычной почтальонской форме и с сумкой для писем. И, что самое удивительное, у него на плече висела гитара.

— Добрый день, — поздоровался он. — Вот доставил по этому адресу корреспонденцию. — Он подал мне открытку с изображением Мраморной арки и нескольких лейб-гвардейцев.

Поразительный текст гласил:

Все в добром здравии, несмотря на оч. холодную погоду. Вид катающихся на коньках по Ла-Маншу — это нечто. Мы с мадам смотрели хоккейный матч рядом с Белыми скалами Дувра. Будьте здоровы и с наилучшими пожеланиями

Макгрейв.

— Письма идут не так быстро, как раньше, — заметил почтальон. — Много поступлений из Англии. Разношу пешком, но все больше на лыжах.

— Много народу выжило? — спросила я.

— Не очень, — ответил почтальон. — Большинство крупных городов оккупировали омерзительные снежные люди. Они нам не вредят, но, как все остальные, роются в поисках еды.

— Заходите к нам, выпейте стакан теплого молока, — пригласила я. — Все с удовольствием послушают новости. Давненько у нас не было гостей.

— Не возражаю. — Почтальон, потирая руки, последовал за мной.

В пещере Анна Верц готовила грибы в козьем молоке, а Джорджина с Вероникой Адамс конструировали прялку для козьей шерсти. Вскоре к нам спустились Кармелла, маркиза, Кристабель и Маджонг, выходившие поискать под снегом овощи. Они нашли немного моркови и замерзшее сено для овец.

— Меня зовут Талиесин[32], — объявил почтальон. — Всю свою жизнь — а она у меня долгая — я разношу вести.