Книга Исполнитель - Сергей Горбатых

– Да где же он? Где же? Ага вот!

Под высоким потолком зажглась слабая электрическая лампочка и тускло осветила комнату. Вдоль стен четыре кровати. Две из них заправлены. Посередине – квадратный стол.

– Вот, товарищи, располагайтесь. Отдыхайте после дороги! – любезно предложил Родригес и неожиданно осёкся:

– А столовая то уже закрыта! Где же мне вас покормить?

– Александр, переведи ему, что у нас есть еда. Спасибо ему за встречу. Пусть тоже отдыхает.

Мальцев перевёл.

– Очень хорошо! Тогда отдыхайте. Завтра утром я за вами приду. Спокойной ночи! Да, чуть не забыл. Во дворике, налево, туалет и умывальник.

– Хорошо хоть так встретили, – снова недовольно пробурчал Быков, кладя свой чемодан на стол. Он явно был не в настроении.

Мальцев тем временем с интересом рассматривал плакаты, которыми были обклеены стены комнаты. На одном– трое мужчин в касках. Негр, азиат и европеец и внизу надпись:

"Представители всех народов мира, воюют в интернациональных бригадах на стороне Испании".

На другом плакате автор изобразил лежащие на столе краюху хлеба, горсть патронов в полосе яркого света, исходящего от электрической лампочки. "Добровольцы, берегите патроны, еду и энергию!" – гласила фраза сбоку, написанная яркой красной краской.

"Резервист, вступай добровольцем в армию!" призывал другой плакат с изображением голубых силуэтов мужчины и женщины".

– Сашок, давай сначала устроимся! Потом будешь рассматривать!

– Давайте, Иван Терентьевич! – согласился он.

– Ни стульев, ни шкафов… Ничего нет! Ну ладно не беда, самое главное, что мы располагаем столом. У меня есть неприкосновенный запас, но сейчас пришло время его съесть, – вслух размышлял Быков, доставая из чемодана банку мясных консервов, буханку белого хлеба, луковицу…

– Я руки помою, – предупредил Александр и вышел.

То, что Родригес назвал двориком, оказалось крошечной комнатой без крыши. Слева, при ярком свете луны, он увидел две деревянные грубо сколоченные двери. Александр открыл одну. Это был туалет сделанный в толстенной стене старинного здания. За другой дверью находилось крошечное помещение с ржавой трубой, торчащей из стены. Мальцев с трудом нашёл вентиль крана и со скрипом открыл его. С удовольствием вымыл руки и умылся.

– Ты где так долго ходишь? Давай доставай кружку, миску, вилку! – встретил его Быков.

– А у меня нет ничего.

– Как нет? – поразился Иван Терентьевич, – ну ты, Александр и даёшь! Студент ты! Чистый студент! Тебе надо было в военное училище поступать. Тогда бы и человеком стал! Объясни мне, как ты, военнослужащий, не имеешь ни ложки, ни миски, ни кружки? Это же почти преступление! Запомни раз и навсегда, Мальцев, с завтрашнего дня ты добывешь себе эти самые необходимые солдату вещи и до самой демобилизации имешь их! С завтрашнего дня я начну делать из тебя солдата Красной Армии. Неважно, что мы находимся на территории Испании! Я твой командир…

От возмущения лицо Быкова стало багрового цвета. Александра тоже бросило в жар, давно его никто так не отчитывал.

– Есть, товарищ комполка! – ответил он виновато.

– Ладно, присаживайся на кровать. У меня две миски есть. Одну я тебе на сегодня дам. Давай выпьем по сто граммов. Сегодня, прощаясь, капитан "Колывани" меня угостил коньяком, – примирительно предложил Быков.

Он плеснул в кружку жёлтой жидкости и протянул её Мальцеву.

– Я, предпочитаю водочку, – признался Иван Терентьевич, – вина и коньяки – это не для меня.

Поужинав, они разделись и легли в узкие кровати, застеленные свежим, но очень влажным бельём.

Мальцев уснул мгновенно. Ему снился родной Ленинград. Он, уже профессор, читает лекцию по истории гражданской войны в Испании. А потом за окном послышался удар грома. За ним другой.

– Мальцев, подъём! Быстро на улицу! – разбудил его громкий крик Быкова.

Александр вскочил из кровати. Найдя выключатель, принялся им щёлкать. Свет не включался.

– Да, вырубили электричесво! Одевайся в темноте! Быстро! – кричал Быков.

– Там же дождь начинается. Зачем на улицу? – спросонья пробормотал Мальцев.

– Да какой к чертям собачим, дождь?! Это же артобстрел! На улицу!

Они выбежали. Между домами, в полной темноте, метались люди.

– Давай факелы жги! – орал кто‑то.

– Прекратить зажигать огонь! – вопил другой.

Плакали дети.

– Бум‑м‑м! – раздалось где‑то совсем рядом и задрожала земля. Затем послышался шум обваливающейся стены.

– Самолёты! Бомбят! Самолёты! – послышался отчаянный женский крик.

– Да нет, это не самолёты! Это корабельная артиллерия! – уверенно сказал Быков Александру.

– Бум‑м‑м! – и в соседнем квартале зазвенели разбивающиеся стёкла.

– Бум‑м‑м! – откуда сверху на Мальцева посыпались мелкие камешки и пыль.

– Не поддавайтесь панике, товарищи! – призывал невидимый мужчина.

– В убежище всех людей надо отправлять! В убежище! Интересно у них есть они? – шептал Быков.

Неожиданно обстрел прекратился, но люди не расходились. Все стояли на улице, прижимаясь друг к другу. Прошло минут сорок.

– Всё, думаю, что сегодня больше не будут стрелять. Это гражданское население пугали, – объяснил Быков на ухо Александру. – Пойдём спать!

– Как же можно спать в таких случаях? – возмутился про себя Александр, молча шагая в дом, где их поселил Родригес.

Быков молча разделся и через пять минут стал громко храпеть. Мальцев лежал с открытыми глазами. Он неожиданно вспомнил свой сегодняшний сон.

– Я читал лекцию по истории гражданской войны в Испании. Это же идея! У меня после года пребывания здесь будет уникальный материал для написания кандидатской и даже докторской диссертации! А каталанский язык?! Да это же тоже тема для диссертаций! Надо мне активно заняться его изучением. Всё таки мне повезло, что я попал в Испанию! Подумаешь один год! Он же пролетит и не заметишь! – с этой мыслью он и заснул.

– Товарищи! Товарищи! Как вы? – разбудил их Родригес.

– Мы, нормально. Только ночью с корабля обстреливали город. – ответил Быков, не поднимаясь с кровати.

– Да, правильно с корабля. Это был итальянский линкор "Евгений Савойский". А вы откуда знаете? – удивился Хорхе.

– Я, уважаемый товарищ Родригес, с 1918 года служу в Красной Армии и отличаю корабельную артиллерию от всего остального. Переведи ему, Студент! – с лёгким раздражением сказал Быков, глядя на часы.

Мальцев перевёл.