Книга Африканское бешенство - Нил Бастард

На третий день – еще четыре трупа, на четвертый – всего лишь один. Стараюсь не обращать внимания на умерших, мне теперь следует сконцентрироваться на наблюдениях за теми, кто может пойти на поправку.

На пятый день моего пребывания в лагере, закончив работу, иду к Гудвилу. Тот встречает меня вполне доброжелательно. Правда, местный шаман, ни на шаг не отходящий от «президента», посматривает на меня с неприкрытой враждебностью. При моем появлении он почему-то сразу напяливает свою ритуальную маску – то ли не хочет, чтобы я запомнил его в лицо, то ли боится сглаза.

– А ты молодец, мистер Артем, хорошо работаешь и ничего не боишься, – улыбается полицейский генерал.

– Я – врач и честно делаю свою работу. И от вас, мистер Гудвил, ожидаю исполнения своих обещаний, – произношу подчеркнуто твердо.

– Я тебе ничего не обещал.

– Мне необходимо связаться с миссией, чтобы проконтролировать лаборантку. Вы обещали.

– Ну, это можно.

Спустя минут десять я сижу в небольшой комнатке на втором этаже школы, превращенной в штаб. Гудвил стоит рядом, глядя, как я тщательно сканирую эфир, а затем вызываю Миленку.

По интонации сразу понимаю, что в миссии все более или менее в порядке. Миленка с утра и до вечера работает в лаборатории, потихоньку синтезирует вакцину, согласно оставленным мною инструкциям. Девушка она пунктуальная и очень обязательная, и я верю, что все у нее получится…

И все-таки мне почему-то очень тревожно.

– Миленка, – на всякий случай перехожу на русский, который уроженка Белграда, в отличие от африканца Гудвила, понимает довольно сносно, – слушай меня внимательно. Я тебе говорил, что люди этого жирного типа обещали мне патрулировать район нашей миссии. Говорят – для охраны, и вообще на всякий случай, да только я им не особо верю. Ты меня слышишь?

– Да, Артем.

– Если заметишь хоть что-нибудь подозрительное – забирай все готовые вакцины, все записи, ноутбук Сальвадора и уходи через подземный коллектор в Красный Форт. Лучше всего – с четырех до пяти утра. Схема у меня на тумбочке, если идти прямо и никуда не сворачивать, не заблудишься. Миленка, ты меня поняла?

Связь неожиданно обрывается – все-таки до Оранжвилля отсюда далековато. Гудвил посматривает на меня с недоверием, он действительно не понял ни единого моего слова.

– О чем это ты говорил? – подозрительно интересуется генерал.

– О методах молекулярной гибридизации, основанной на выявлении вирусоспецифицеских нуклеиновых кислот, – объявляю на полном серьезе.

– А почему не по-английски?

– Молекулярная гибридизация – это слишком интимно… Спасибо за помощь. А теперь, мистер Гудвил, отведите меня к моим друзьям.

– Ты слишком много хочешь, – обрывает меня «гарант законности и порядка». – Ты ведь обещал излечить моих людей от страшной болезни, которую вы, белые, и изобрели нам на погибель…

– Я обещал попытаться излечить… А это не одно и то же!

– Вот и хорошо. Ты стараешься, вижу. Старайся и дальше. Когда покажешь мне результат – встретишься со своими друзьями…

28

Первые результаты заметны уже через неделю после вакцинации, и они обнадеживают. Молодой мужчина, лежавший справа от входа в палатку, явно идет на поправку. Страшные язвы на его теле постепенно рубцуются, из глаз и ушей больше не сочится кровь, даже изводившая его диарея – и та постепенно отступает. Но, главное, у него впервые появляются силы самостоятельно подняться с нар.

Просто отказываюсь верить своим глазам. Сверяюсь с записями – быть может, это какая-то ошибка? Нет, все сходится: в первый день моего появления в «госпитале» он был явно на грани жизни и смерти. Пытаюсь разговориться с пациентом, расспросить его о самочувствии, однако тот лишь испуганно пялится на меня и демонстративно отворачивается. Ведь в его представлении от меня, белого дьявола, по-прежнему следует ждать какого-нибудь подвоха.

Осматриваю остальных. Похоже, что кризис закончился еще как минимум у двух десятков больных, по крайней мере, основные симптомы подтипа «Е» вроде бы исчезают. Хотя до полного выздоровления еще далековато.

Это не может быть случайностью. Но радоваться, судя по всему, рановато, надо выждать еще несколько недель…

Однако обнадеживающие новости каким-то странным образом становятся известны и Гудвилу. Не иначе, благодаря тем подросткам, которые носят в импровизированный госпиталь чаны с едой, а по утрам выносят трупы. «Гарант конституции» тут же приказывает привести выздоравливающих на крыльцо бывшей школы.

Пациенты стоят под пальмой, с непривычки щурясь на яркое солнце и явно робея перед главой государства. Тот смотрит на них недоверчиво, оборачивается к шаману и что-то быстро-быстро произносит тому на ухо. Шаман неодобрительно зыркает на выздоравливающих, затем на меня, бормочет какое-то длинное путаное заклинание и отступает в сторону. Его ритуальная маска кроваво-красных тонов зловеще поблескивает в лучах африканского солнца.

«Президент», впрочем, настроен более доброжелательно. Приказывает пациентам раздеться и, подавляя в себе естественный страх перед Эболой, подходит ближе. Придирчиво осматривает заживающие раны, расспрашивает о былых симптомах и теперешнем самочувствии. Затем оборачивается ко мне.

– Ты хочешь сказать, что они теперь здоровы?

– Я ничего не хочу сказать. Однако на уровне клинической картины – явные улучшения. Большего пока сказать не могу.

На лице Гудвила искреннее удивление. Он срывает прутик, очищает его от листьев и тычет в зарубцевавшуюся рану на спине девушки, приведенной из госпитальной палатки, – та вздрагивает.

– Но ведь все эти люди были списаны мной, как совершенно безнадежные! Я и не думал увидеть их живыми! Скажу тебе больше, мои люди уже выкопали яму и приготовили дуст… Ты хочешь сказать, что и все остальные в недалеком будущем тоже встанут на ноги?..

– Я врач, а не шаман и не прорицатель, – напоминаю подчеркнуто отстраненным тоном. – Я не умею предсказывать будущее. Необходимо продолжить клинические наблюдения. Дней через пятнадцать я смог бы представить подробный отчет, но для этого мне необходимо лабораторное оборудование, которого у меня тут нет.

– Но ведь улучшения налицо? – не сдается Гудвил.

– Конечно!

– И улучшения эти у всех, кто тут стоит… Это ведь не случайность, правда?..

– Будем надеяться…

– Мистер Артем, нам необходимо переговорить с тобой наедине, – улыбается он так приторно, что мне даже становится не по себе. – Приходи сегодня ко мне вечерком сюда, в школу, на последний этаж. У меня там временная резиденция. Хочу сделать тебе предложение, от которого ты вряд ли откажешься! Только не забудь прихватить и свой чемоданчик с противоядием, договорились?!..

29

За время работы в этой стране я ни разу не пересекался с представителями местной властной элиты. Все-таки мы, врачи из миссии, и вся эта постколониальная шушера, дорвавшаяся до власти, всегда находились в разных измерениях. Они показательно улыбались нам, иногда даже помогали по мелочам – но лишь из-за нашей профессиональной незаменимости: ведь «Красный Крест» делал в этой стране куда больше, чем все здешнее Министерство здравоохранения. И бежавший из страны президент, и предыдущий, свергнутый всего лишь два года назад, и все предыдущие, также свергнутые и бежавшие, традиционно смотрели на жителей этой нищей африканской страны как на дешевую рабочую силу и источник налоговых поступлений. Спасенные нами жизни означали лишь дополнительные рабочие руки, которые и создавали для местной элиты все мыслимые и немыслимые блага.