Книга Идеальный выбор - Стелла Даффи

— Ты расскажешь им о Габриэле?

— Рехнулась? Это уж чересчур даже для старых хиппи. Даже для моих родителей. Нет, думаю, им понравится, что я решила размножиться. Мама разведет бодягу насчет активизации женского начала, а папа будет счастлив, потому что это означает конец работе в клубе. В общем, они довольно либеральны, но не совсем искренни, когда говорят, что я имею право использовать свое тело как захочу.

— А где ты будешь работать?

— Понятия не имею. И это меня пугает. Стану хореографом. Заделаюсь училкой. Пойду в официантки, как все прочие дуры. Бог знает. Только во всех этих профессиях толку от меня ноль. Лучше поищу заведение, где беременную стриптизершу сочтут сексуальной.

— Ты серьезно?

— Нет. Да. Не знаю. Наверное, нет. Я ничего не знаю, Бет. Честно. Я не только не планировала ребенка, беременность с неба на меня свалилась, я ее не хотела, даже не думала на эту тему. И я с ума схожу, как представлю себе, на что я скоро стану похожа, и как я с этим справлюсь, и не впаду ли опять в глубокой синь.

— Вряд ли.

— Надеюсь, ты права. Но ведь другие женщины справляются. Значит, и я смогу. А куда мне деваться?

— Да, все будет хорошо.

В беседе наступило затишье; подруги пребывали в дремотном состоянии, Бет размышляла над тем, что только что услышала, София ждала приговора, диагноза, ответа. Лучше бы всего сразу, приправленного горячим одобрением.

— Ну что, доктор, я сумасшедшая или как?

Бет наморщила лоб, вздохнула, не забыла улыбнуться, чтобы ее растерянность выглядела не столь пугающей:

— Хрен знает, София. То есть я не думаю, что ты сумасшедшая, но я ведь никогда так не думала. Верно, у тебя бывали плохие времена, возможно как-то связанные с химическими процессами, но всегда находился выход, и не один, и если у тебя сейчас слегка крыша съехала — а я не утверждаю, что это так, — уверена, в конце концов ты разберешься с собой. Если ты действительно этого хочешь.

— Но в существование Габриэля ты не веришь?

— Не знаю, детка, честное слово. Твой рассказ звучит очень правдоподобно. А не встретиться ли мне с этим ангельским малым?

София молчала, размышляя о контактах Габриэля с другими людьми. Прежде ей в голову не приходило, что такие встречи возможны. Секс убедил ее, что Габриэль физически реален хотя бы отчасти, но она догадывалась, что в отношении целого это не так Он покоился на изнанке ее век Его присутствие было не только физическим, но и эмоциональным. И София понимала: если она не сможет предъявить Габриэля — или если Бет не сможет его увидеть, — то ее безумию, в котором Бет ей до сих пор великодушно отказывала, найдется подтверждение.

София колебалась с ответом, опасаясь назначить встречу, которая не сможет состояться. Сожалела, что Габриэля здесь нет, он бы помог ответить на вопрос Бег, но, увы, он не джинн из бутылки, всегда готовый к услугам. Кроме того, в данном случае речь шла о желании, а не о нужде, и София подозревала, что для Габриэля доказательство его существования не столь необходимо, как для нее. Опять же, в глубине души София сомневалась, хочет ли она делить Габриэля с кем-то еще. Да, он способен убедить Бет в честности Софии, но с того момента он перестанет принадлежать только ей.

Бет смотрела на подругу, ожидая ответа, уютная тишина превращалась в неловкое молчание, и когда уже стало совсем невмоготу, Софию спас громоподобный крик обоих младенцев. Трудно сказать, кто заорал первым, но было очевидно, что прекращать они не собираются. Спасение стихийным бедствием.

Три четверти часа Бет и София успокаивали близнецов как умели, но тщетно, и в конце концов Бет предложила отнести детей в родительскую постель.

— Не знаю, поможет ли, но когда мы с Питом ложимся и кладем их посередке, они умолкают. Правда, не всегда. Давай попробуем а?

София была от души благодарна красным, сердитым, орущим существам за то, что они ее выручили в весьма щекотливой ситуации, она могла бы мириться с этим избавительным воем еще минут сорок пять, но, увидев, что Бет полностью переключилась с роли терапевта на материнскую модель поведения, сообразила, что в ближайшее время они к вопросу о ее психической нормальности не вернутся. Женщины поднялись наверх с детьми на руках. Полуденное тепло, послевкусие трудного разговора, медленно затихавший детский крик в конце концов уморили все четверых.

Уже засыпая, Бет вспомнила, о чем еще она собиралась спросить Софию, и пробормотала сквозь склеенные слюной губы:

— Этот парень, твой ангел… вы опять этим занимались?

— Угу, — задремывая, промычала София.

— И как он?

Не открывая глаз, София улыбнулась:

— Бет… он потрясающий.

— Скажи еще, божественный, — пошутила Бет.

— Да, блин, просто чудесный.

Обе захихикали, соскальзывая в сон, но Бет добавила:

— Что ж, если он хорош в постели… Пусть он даже порождение твоей безумной фантазии, но, полагаю, физическое удовольствие ты все равно получаешь. Похоже, реально тебе повезло больше, чем многим другим.

Пит, явившись час спустя, обнаружил в своей постели спящих Бет, Софию и младенцев посередке. Кого Пит не увидел, так это Габриэля. Тот, положив прохладные ладони на головы возмущенных близнецов, стерег их сон и покой.

Двадцать пять

София взяла курс на запад, сочиняя и шлифуя свое откровение по пути. Сжевала отвратительный бургер в поезде, заела его большой плиткой шоколада, подумала, не поблевать ли на остановке, но решила продержаться до родительского дома. Дверь открыла мать, встречая распахнутыми объятиями свет в ее окошке, плод ее чрева, — София промчалась мимо в туалет. Будь это мыльная опера, мать сразу бы догадалась: скоро она станет бабушкой. Сью же решила, что ее сокровище страдает от последствий вчерашней вечеринки, и снисходительный папаша, не успела София спуститься на кухню, проворно смешал «Кровавую Мэри», дабы поставить ненаглядное дитя на ноги — на идеально оттянутый носочек София опустошила стакан и уж потом сообщила о ребенке. Сью и Джефф ошалели от счастья — а как иначе, — разволновались, засуетились, скрывая естественное родительское беспокойство. За спиной у Софии они обменивались встревоженными взглядами, радостно улыбались, когда она поворачивалась к ним лицом, — к вечеру беззвучная тревога медленно трансформировалась в подернутую алкогольной дымкой панику.

София сидела в саду, все более дичавшем по мере того, как смягчался родительский нрав. Деньги и появившийся досуг постепенно оторвали Сью и Джеффа от корней старой доброй Англии — штокрозы и наперстянки сменила буйная, своевольная поросль. Среди цветов-самосевов настырно пробивались дикие травы, в самом сухом углу — испанские суккуленты, в самом влажном — новозеландский папоротник. Зеленый, пышный, изумительный сад. София вытянулась в старом полосатом шезлонге, разлеглась на воспоминаниях о школьных каникулах, якобы наслаждаясь вечерним солнышком, на самом деле прячась от родительской растерянности. Она деликатно предоставила им время свыкнуться с новостью, разработать план совместных действий. София давно поняла, что лучше всего отец и мать функционируют в тандеме, а кроме того, когда они разберутся между собой, ей работы значительно поубавится.