Книга Взрывное лето. Сюита для убийцы - Марина Серова

– Разумеется, – эхом откликнулась я. – Что вас интересует?

Он очень мило улыбнулся.

– Конечно, у меня есть к вам вопросы, но я действительно имел в виду разговор. Знаете, когда сначала один человек говорит, а другой слушает. Потом они меняются.

– Согласна, – мне стало смешно. – Но вы действительно идеалист. Как правило, разговор – это когда один человек говорит, а другой его не слушает. Потом они меняются.

– Такой вариант довольно распространен. Правда, я вовсе не идеалист, я очень трезво смотрю на жизнь.

– Вы же даете деньги на классическую музыку, помогаете филармонии. Что же это, если не идеализм?

– А вам не приходило в голову, что я просто люблю музыку? – Он снова улыбнулся. – Понимаете, если жизнь сложилась так, что я имею возможность помочь оркестру выжить, почему я должен отказывать себе в этом удовольствии? Это уже не идеализм, а скорее что-то вроде разумного эгоизма. Помните, одно время такая теория очень популярна была среди демократически настроенной молодежи? Еще Чернышевский много об этом писал.

Честно говоря, я немного растерялась. Конечно, я не считаю, что богатый человек обязательно должен держать пальцы веером, говорить «ну ты че, братан, в натуре?» и в области культуры разбираться только в блатных песнях. В конце концов, я понимаю, что это скорее персонаж из анекдотов про «новых русских». Но эти манеры уверенного в себе интеллигента, плавная литературная речь, да еще упоминание о взглядах Чернышевского, про которого, пожалуй, большинство тарасовцев только и знает, что у нас в городе «стоит такой мужик на площади»! Нет, не ожидала я встретить подобного человека среди современных бизнесменов.

– Музыканты у нас в оркестре вполне приличные, – продолжал этот редкий экземпляр, – и отдаю я туда вовсе не последнюю копейку…

– Хотя суммы, как я поняла, вы выделяете оркестру довольно существенные.

Сама не понимаю, чего я к нему пристала? Хочет помогать оркестру, пусть помогает, мне-то что?

– Существенные, – спокойно согласился он. – Но они составляют сравнительно небольшой процент моего оборота. Видите ли, у меня сеть супермаркетов, довольно прибыльных. А кроме того… Хотите знать, почему из множества культурных учреждений нашего города я остановился на помощи именно филармонии?

– Не считая любви к музыке? Конечно, мне интересно.

– Здесь, знаете ли, определенную роль сыграл случай. Совершенно случайно я познакомился с Александром Викторовичем и, сами понимаете, с его заботами. Он произвел на меня большое впечатление. Люди, настолько преданные своему делу и при этом остающиеся кристально честными, встречаются до такой степени редко, что их, по-моему, надо охранять в государственном масштабе. Вот я и делаю что могу.

– А если бы он воровал?

– Тогда я бы здесь не сидел и вообще не имел с ним никаких дел. Я могу выделить разумные суммы на выплату премий оркестрантам, на организацию благотворительного концерта, на поездку музыкантов на конкурс… Но, извините, движение этих сумм я контролирую. И когда мы говорим о Желткове, я абсолютно уверен, что каждая копейка будет истрачена на оркестр. Как я уже сказал, я вовсе не идеалист, а трезвый, расчетливый бизнесмен. Это я к тому, что в данный момент я собираюсь оплатить вашу работу, и наша встреча вызвана именно этим.

– То есть вы хотели бы узнать, что получите за свои деньги, – произнесла я, не совсем уверенная, удалась ли мне такая же спокойная доброжелательность, которая исходила от Романа Анатольевича. Этот человек странно действовал на меня: и вызывал уважение, и нервировал, и, пожалуй, просто нравился.

– Не совсем так, – он слегка поморщился. – Разумеется, я навел справки и выяснил, что ваши методы хотя и бывают несколько экстравагантными, но, как правило, достаточно эффективны. Что вы скрупулезно честны во взаимоотношениях с клиентами. Что вам можно доверять и что вас ни в коем случае нельзя пытаться обмануть…

– Вы много выяснили, – забавно, но слушая его сухое перечисление, я чувствовала себя польщенной.

– Всегда надо знать людей, с которыми вступаешь в деловые отношения, – это азбука, – он неожиданно хитро улыбнулся и подмигнул мне. – Ну что, теперь я уже не произвожу на вас впечатления блаженного идеалиста?

– Нет, – засмеялась я. – Скорее вы прожженный делец.

– Благодарю вас, – Роман Анатольевич принял этот сомнительный комплимент с явным удовольствием. – Так что я представляю себе, что от вас можно ожидать. И я хотел встретиться с вами, чтобы, во-первых, попросить… Пожалуйста, не подумайте, что я собираюсь вас критиковать, но здесь вы будете иметь дело с миром людей несколько, как бы это сказать… более тонкой душевной организации, что ли.

– Вы что, боитесь, что я дам волю своим садистским наклонностям? – удивилась я. – Обычно я к особо жестоким пыткам не прибегаю.

– Ну что вы, конечно, у меня и в мыслях ничего подобного не было, как вы могли такое подумать! – Ха, оказывается, мистер Уверенность тоже может нервничать. – Но… Понимаете, это музыканты. По-человечески они, конечно, довольно склочные, даже нахальные люди, постоянно грызутся между собой, оставаясь при этом очень ранимыми. Их музыкальный мир – своеобразные джунгли! И они неплохо приспособились к этим джунглям. Мне сложно объяснять, но, когда вы с ними поближе познакомитесь, вы сами почувствуете то, что я пытаюсь сказать. Пожалуйста, будьте с ними… не знаю, помягче, что ли, поаккуратнее.

– Кажется, я поняла вас. – Господи, похоже, сероглазый владелец супермаркетов искренне переживает за состояние нервной системы этой музыкальной банды!

– А кроме того, – заторопился он, обнадеженный мягкими интонациями в моем голосе, – сама ситуация… Сейчас им всем особенно трудно, они напуганы и растеряны. Дело в том, что Князев был довольно тяжелым человеком. Хороший дирижер, крепкий руководитель, но в общении… В оркестре его не любили. К нему была масса мелких житейских претензий, но поймите, за это не убивают! Не убивают человека за плохой характер!

Роман Анатольевич требовательно посмотрел на меня. Спорить с ним мне сейчас не хотелось, и пришлось согласно кивнуть, подтверждая этим, что я тоже не считаю плохой характер веской причиной для убийства. Кивнула просто потому, что он этого ждал. Эх, Роман Анатольевич, а еще говорите, что вы не идеалист… Еще как убивают! Людей порой убивают за такие мелочи!

Он тем временем, ободренный, продолжал:

– А все указывает на то, что убийца кто-то из оркестра. Представляете их состояние? Они же все друг друга сто лет знают, а теперь… Скажем так: ходят по трое и спиной стараются ни к кому не поворачиваться.

– Ужасно! – Меня совершенно искренне передернуло, когда я представила эту картину.

– Не просто ужасно, – горячо подхватил Роман Анатольевич, – а неестественно для людей их темперамента, так что я боюсь эмоционального взрыва с непредсказуемыми последствиями. Поэтому я с радостью согласился оплатить вашу работу – убийцу нужно найти как можно быстрее. И так многое в коллективе разрушено, еще пара недель, и оркестр уже не спасти. Честно говоря, я очень на вас рассчитываю, Татьяна Александровна.