Книга Между двух войн - Денис Чекалов

Старик долго молчал, ожидая, пока Райлин остынет от преподанного ему урока и перестанет смотреть на него дикими глазами. Так оно и произошло.

Райлин покойно развалился в кресле, потягивая изумительно вкусное вино, которое, как он знал, Карайа хранил для особо торжественных случаев и предлагал только самым важным гостям. Такой знак внимания смягчил дерзкого юношу. Не то чтобы он простил старца, просто затаил на время обиду, отложив месть на потом.

Парень не знал, что рубиновое вино не относится к числу напитков, которые становятся крепче и лучше со временем. Его следовало пить только в течение года после выделки. Спустя двенадцать месяцев напиток терял свой букет и особый нежный вкус.

Но все это могли заметить лишь знатоки, а Райлин к ним не относился. Поэтому подобный жест он расценил как капитуляцию со стороны Дархма.

Сквозь полузакрытые веки старец наблюдал за гостем. Сочтя, что тот уже достаточно успокоился, он заговорил:

– Мой юный друг! Мы оба пришли к мысли, что мерзким тварям не следует больше осквернять землю наших предков. Но люди глупы, ленивы и готовы прощать своим врагам.

Райлин наполовину верил словам своего наставника. Молодой человек искренне полагал, что если одно существо сильнее другого, – то оно будет стремиться уничтожить слабого.

Сам Дархм по праву считался одним из самых влиятельных людей Золотого леса. Жена у него умерла, не вынеся его жестокого, холодного нрава. Детьми он так и не обзавелся.

На склоне лет Карайа оглянулся назад и не увидел никого, кто бы с искренней любовью смотрел на него, думал о нем и переживал за него. У него было много знакомых, но не было друзей.

Он никогда не бывал в Своркмиддле, ибо, как и его молодой гость, боялся, что сворки смогут увидеть его черные мысли. И расскажут всем и каждому, что у справедливого, великодушного Карайи Дархма душа чернее самой глубокой бездны самой глухой ночью.

Он хотел уничтожить сворков и коронетов, ибо боялся разоблачения. Их телепатические способности его пугали и злили.

И еще. Долгими ночами, мучимый старческой бессонницей, Карайя думал о том, что после его смерти все, чем он владеет, достанется людям, которые этого не заслужили, и его охватывало чувство искренней зависти и негодования. А уничтожить все собственными руками, чтобы никому не досталось, Карайа не мог, ибо не знал, когда ему суждено умереть. Но и смириться с тем, что чужаки станут распоряжаться его деньгами, имением, землями, скупердяй тоже не мог.

И он решил взорвать сложившийся мирный порядок, пусть лучше все потонет в крови и огне. За себя старик не боялся. В случае провала он может взять саквояж с драгоценными камнями и уехать, бросив все на произвол судьбы. Пусть не достанется никому.

– Мой юный друг, – высокопарно обратился он к юноше, – можешь ли ты по-прежнему рассчитывать на поддержку своих друзей после той трепки, которую устроила вам эта женщина?

За свою долгую жизнь Карана Дархм в совершенстве постиг умение больно ранить собеседника, прикрываясь маской доброжелательности.

От этого вкрадчивого вопроса Райлина передернуло. Можно было не сомневаться, что и это он отложит в своей памяти. Список обид, нанесенных ему учителем, рос день ото дня.

Стараясь не показать свою досаду, он сделал большой глоток, чуть не поперхнувшись, и деланно рассмеялся.

– Девчонка действительно умеет драться. В битве погибает слабейший. Сильных бои только закаляют. Я – живое тому свидетельство.

Он не стал уточнять, что во время схватки проявил похвальную осторожность. Другие, правда, дали бы ей иное название – трусость. Но этих «других» тут не было.

– Я всегда верил в тебя, мой мальчик, – ласково проговорил Карайа.

Райлин поморщился, но тут же стер гримасу с лица. Он понял одно – старец не станет больше вспоминать о происшествии с виввернами, и это молодой лицемер расценил как свою очень важную победу и значительный шаг вперед к лидерству.

– Давайте ближе к делу, – несколько грубовато прервал он Карайю Дархма. – А то скоро уже светать начнет, а мы все ходим вокруг да около.

– Вот это я люблю в тебе, – неискренне рассмеялся старик. – Что ж, давай обсудим наши предстоящие дела. Как давно ты был в Своркмиддле?

Услышав о городе сворков, Райлин насторожился.

– Я никогда там не был и не стремлюсь познакомиться со сворками, – ответил он.

– Неужели даже ты их побаиваешься? – Карайа в притворном изумлении всплеснул руками. – Ну, хорошо. Тогда поступим следующим образом.

11

В Беркене жизнь потихоньку входила в прежнее русло. Погибшие были простыми жителями, поэтому городские власти предоставили семьям оплакивать свои потери са­мим.

Приехавший в город Карайа Дархм выразил свои соболезнования. На чем все дело и закончилось.

Никто не стал углубляться в причины происшедшего, что еще больше укрепило Джоэла Линдена в том, что он поступил правильно, освободив Амбрустера. Проведенное им лично расследование выявило весьма неприглядную картину.

– Итак, – начал комендант, стоя на плацу, где он выстроил весь личный состав – шесть самых надежных своих людей, которые и охраняли теперь ворота, – кто может объяснить, по чьему приказу без меня, коменданта города, были распахнуты врата?

Стражники стояли, опустив головы и растерянно потупив глаза. Наконец решился высказаться пожилой сержант, в честности и тупости которого не приходилось сомневаться.

– Говори, – сурово бросил комендант.

– Мы солдаты, наше дело подчиняться приказу. Ежели, к примеру, вы заболели, то мы должны подчиняться следующему по званию? Разве не так? – Он поднял глаза и посмотрел на коменданта с легкой укоризной. – Вы лежали, так сказать, больной. Один из ваших помощников велел приступить к открытию ворот. Приказ надо исполнять, а то как же иначе? Ежели солдаты не станут исполнять приказ, то что же тогда будет со всеми нами?

Сама мысль о том, что можно не исполнить распоряжений вышестоящих офицеров, показалась старому вояке столь занятной, что он даже позволил себе улыбнуться в усы.

– Иное дело, – рассудительно продолжал сержант, – ежели кто по глупости шагнул широко, да штаны при этом порвал.

– Если бы он только штаны порвал, то ходил бы сейчас с голым задом. Он же не только сам погиб, из-за него убиты горожане. Да что там горожане, – досадливо махнул рукой Линден, – под сомнение поставлен мой авторитет.

Комендант распустил подчиненных. Ему было неприятно сознавать, что он не сумел разобраться в одном из своих заместителей, который считался человеком верным и честным.

Черное предательство Джоэл Линден расценивал как подлость по отношению лично к себе. Это не только огорчало и расстраивало коменданта, но и заставляло усомниться, правильно ли он себя держал с этими неблагодарными подчиненными, не был ли слишком мягок и либерален.