Книга Фидель Кастро - Максим Макарычев

Противникам Кастро на процессе было невдомек, что он придает совершенно другое значение избитым популистами и мягкотелыми оппозиционерами терминам. Что он буквально по полочкам раскладывает все цели не просто своей борьбы, а своего дальнейшего существования, дает четкое определение тех идеалов и ценностей, за которые положили головы его товарищи и к чему будет стремиться он сам, как только выйдет из тюрьмы. Это было не абстрактное обращение к нации, которыми любят пудрить мозги болтливые политики. Специфика кастровского выступления состояла в том, что он не обращался, а «говорил» с самыми униженными и оскорбленными, на их же языке, объясняя, зачем он ввязался в драку и чего хочет добиться с помощью тех, кто готов ему верить: «Когда мы говорим „народ“, мы имеем в виду не зажиточные и консервативные слои нации, которым по нраву любой угнетающий режим, любая диктатура, любой вид деспотизма и которые готовы бить поклоны перед очередным хозяином, пока не разобьют себе лоб. Под народом мы понимаем, когда говорим о борьбе, огромную угнетенную массу, которой все обещают и которую все обманывают и предают, но которая жаждет иметь лучшую, более справедливую и более достойную родину. Мы имеем в виду тех, кто веками рвется к справедливости <…> кто хочет мудрых и больших преобразований во всех областях и готов отдать за это всё до последней капли крови, когда верит во что–то или в кого–то, особенно если достаточно уверен в себе» 1 .

Рамки привычного понимания, что именно рабочие являются оплотом революции против власть имущих, были тесны для Фиделя. Он мыслил шире, с позиций в некоторой степени идеалиста, взращенного на трудах Марти, с позиций латиноамериканца, с его образной эстетикой и бурным темпераментом привыкшего оперировать глобальными категориями свободы, независимости, справедливости. «Когда речь идет о борьбе, мы называем народом 600 тысяч кубинцев, которые не имеют работы и хотят честно зарабатывать хлеб, а не быть вынужденными эмигрировать из страны в поисках средств к существованию; 500 тысяч сельскохозяйственных рабочих, живущих в жалких хижинах и работающих всего четыре месяца в году, в остальное время голодающих, разделяющих нищету со своими детьми <…>; 400 тысяч промышленных рабочих и чернорабочих, чьи пенсионные кассы целиком разворованы <…>; мы говорим также о 100 тысячах мелких земледельцев, которые живут и умирают, обрабатывая землю, не принадлежащую им, глядя на нее с грустью, как Моисей на землю обетованную <…>. Мы говорим также о 30 тысячах самоотверженных учителей и преподавателей, принесенных в жертву, людей столь необходимых для лучших судеб будущих поколений, но с которыми так плохо обращаются, им так мало платят за труд; мы говорим и о 20 тысячах мелких торговцев, отягощенных долгами, разоряемых кризисами и окончательно добиваемых множеством грабителей–чиновников и взяточников; о 10 тысячах молодых специалистов: врачах, инженерах, адвокатах, ветеринарах, педагогах, зубных врачах, аптекарях, журналистах, художниках, скульпторах и т. д., которые покидают учебные аудитории с дипломами, с желанием бороться, полные надежд, а попадают в тупик, натыкаясь повсюду на закрытые двери, безразличие к их просьбам и требованиям. Вот это и есть народ – те, кто переживает все несчастья и поэтому готов бороться со всей отвагой! Этому народу, пе– 1 Героическая эпопея: От Монкады до Плайя–Хирон. С. 63.

чальные пути которого вымощены фальшивыми обещаниями и ложью, – этому народу не скажем: «Мы вам всё дадим». Мы ему скажем: «Отдай борьбе все силы, чтобы свобода и счастье стали твоим достоянием»»[118].

Фидель не случайно сделал акцент на последней фразе. Он дал понять, что не имеет ничего общего ни с популистами, ни со словоблудами, которые обещали «принести на блюдечке» счастье кубинскому народу. Фидель не обещал дать свободу. Он предлагал народу взять свободу самому, присоединившись к его движению. От витиеватых и косноязычных выступлений политиков того времени Фиделя отличало то, что он говорил с народом, следуя его логике, с той неповторимой сочной «уличной образностью», которая неизменно усиливает впечатление от услышанного и прочитанного. Потрясающе просто он охарактеризовал режим, установившийся на Кубе: «Однажды собрались 18 авантюристов, они решили ограбить республику, бюджет которой равнялся 350 миллионам. Один из них сказал другим: „Я вас назначаю министрами, а вы меня назначьте президентом“. Сказано – сделано. Затем он позвал 20 своих телохранителей и сказал им: „Я вас назначаю министрами, а вы меня назначьте президентом“. Так они друг друга назначили генералами, министрами, президентами и прибрали к рукам казну и республику»[119].

Фидель говорил о сотнях прохиндеев, укравших у государства миллионы, но не проведших ни одной ночи за решеткой. О богачах, которые поджигали свои магазины и торговые лавки, чтобы получить страховку, а простые люди погибали на этих пожарах. Сравнивал чиновников, за одну ночь становившихся миллионерами, с персонажами Бальзака, «миллионерами, только что взошедшими на трон».

Фидель Кастро так проникновенно и с такой болью говорил о нищете и беспросветности жизни на Кубе, что судьи потупили взор: «Общественные школы в деревне посещают босые, полураздетые и полуголодные дети, да и они составляют менее половины всех детей школьного возраста… От такой нищеты может избавить только смерть, и уж в этом деле государство действительно оказывает помощь. 90 процентов деревенских детей страдают от паразитов, которые попадают к ним из земли, через ногти их босых ног. Общество бывает потрясено сообщением о похищении или убийстве какого–нибудь одного ребенка. Но оно остается преступно безразличным к факту ежегодного массового убийства стольких тысяч детей, которые из–за отсутствия средств медленно умирают в ужасных муках»[120].

Безусловно, Фидель Кастро лишь обозначал приоритеты. Земля, жилье, здравоохранение, образование, безработица, индустриализация – шесть самых главных из наболевших проблем, которые, свергнув режим Батисты, должна решать новая власть, были сформулированы задолго до победы, именно на этом суде, в 1953 году. Ему бы думать о том, «как бы живым остаться», а Кастро рассуждал о том, чем должен будет заняться народ, взяв власть.

Во время курса реабилитации после операции летом 2006 года Фидель неожиданно вспомнил об одной детали того процесса. «… В вещах бойцов нашли даже книгу Ленина, изданную в СССР, – она была приобретена благодаря кредиту, которым я пользовался в книжном магазине Народно–социалистической партии на проспекте Карлоса III в Гаване». «Кто не читает Ленина, тот невежда», – сказал Фидель на одном из первых заседаний процесса, когда этот факт выдвигали в качестве обвинения.

Речь Фиделя, позже написанная им по памяти, впоследствии вышла отдельной книгой, разошедшейся за десятилетия миллионными тиражами на всех континентах. А тогда, находясь в заключении, он частями передавал ее текст на волю, чтобы его сторонники рассылали эту речь по почте, разносили по конторам, раздавали на митингах. Уже спустя несколько месяцев после процесса она была опубликована стотысячным тиражом на испанском языке и имела оглушительный успех.