Книга Дядя Зяма - Залман Шнеур

Когда одаренный зятек увидел, какая прелесть получилась в результате его тяжелой работы, он просто из любопытства поехал в Могилев и пошел в тот самый банк, где дядя Зяма был постоянным клиентом и где дисконтировались все его векселя. Мейлехке Пик просто хотел собственными глазами увидеть, что из этого получится. Больше ничего. И представьте себе! Появились наличные деньги. В звонкой монете. Его только попросили под жиро подписать свое собственное имя и уплатить один процент дисконта, полтора рубля инкассо[212]и за гербовые марки[213]… Тоже мне деньги! При такой сумме наличными они не играют никакой роли!

Тут Мейлехке Пик без лишних слов хватает денежки и сразу уезжает на пароходе прямо в Киев. Потому что, по правде говоря, зачем ему ехать обратно в Шклов, а из Шклова опять в Могилев, а из Могилева в Киев? А так он сберег стоимость билета. Сэкономил.

Проходит день, проходят два. Нету Мейлехке Пика! Пропал одаренный зятек. Гнеся с плачем бежит к маме. Михля набрасывается на Зяму, дядя Зяма — на Ичейже, своего единственного сына. Это он, Ичейже, прогнал Мейлеха Пика из дому, боялся, что наследство оскудеет… Но тут вдруг приходит Ope-почтальон и приносит письмо. Все сразу узнают красивый почерок. Письмо от Мейлехке Пика! Оно написано с дороги, по пути в Киев, почтовый штемпель — Рогачев[214]. Какое-то странное письмо, непонятное. Прямо мистическое письмо.

Так как, пишет Мейлехке Пик, последние несколько тысяч рублей приданого он не может получить у тестя и так как, пишет он дальше, в Киеве его ждет отец с определенным купцом и определенными делами, которые принесут им счастье, он сам взял то, что ему причитается, — определенную сумму и уехал…

Где ему причитается еще несколько тысяч рублей? Где он «сам взял»? Об этом в письме не написано ни слова.

3.

Тайное стало явным примерно через шесть недель. Из Могилевского банка дядя Зяма получил повестку, уведомлявшую, что через неделю в такой-то и такой-то день он должен уплатить по своему векселю три тысячи рублей.

У дяди Зямы потемнело в глазах: где вексель, что за вексель? Когда это он выдал вексель на такую большую сумму?.. Он телеграфирует, что это ошибка, не иначе. Ему из банка телеграфируют в ответ: ради Бога, срочно приезжайте. Зяма первым же пароходом мчится в Могилев. В банке ему показывают вексель: все написано черным по белому. Так чья это подпись?

— Да, — отвечает Зяма и трет глаза, — моя подпись!

— А три тысячи рублей на имя Мейлеха Пика вы перевели?

— Нет! — отвечает Зяма и трет глаза.

— Так кто же подписал этот вексель?

Зяма надевает свои очки в серебряной оправе и очень внимательно осматривает подпись.

— Выходит… я! — отвечает Зяма растерянно и не понимает, что это за волшебство.

Ему начинает казаться, что другой дядя Зяма с точно таким почерком, как у него, играет с ним в прятки:

— Ку-ку, реб Зяма! Ваш почерк?

— Мой почерк!

— Ваш вексель?

— Нет!..

— Ку-ку!.. Нет? Так поймайте меня!

В банке Зяме вполне определенно объяснили:

— Дисконтировал этот вексель ваш зять!

— Мой зять?..

Зяме кровь бросилась в голову: так вот что означало письмо Мейлехке из Рогачева о том, что он эти деньги «взял сам». Хорошо! Но когда и как он, Зяма, подписал своей собственной рукой этот вексель? Спал он, что ли, или пьяным напился? Зяма не может этого вспомнить.

— Нет! — кричит он на весь банк. — Я этих денег платить не буду!

А ему в ответ очень спокойно:

— В таком случае ваш вексель будет опротестован и платить будет ваш жирант[215].

— Мой жирант? — вскидывается Зяма. — Какой еще жирант?

Ему показывают вторую подпись на обороте векселя. И Зяма видит, кроме своей собственной подписи и заполненного бланка, еще и третью подпись: это подпись его знакомого купца, у которого он покупает сырье для своего скорняжного предприятия. Точь-в-точь, ни на волос не отличается. Подпись его поставщика! Со всеми хвостиками и точечками. А? Может, это вообще подделка?.. Но каким же образом один человек может писать тремя разными почерками? Нет, он этого не выдержит! Он, всем бы врагам еврейского народа такое, сойдет с ума…

И дядя Зяма, задыхаясь, бежит к знакомому Могилевскому адвокату. Ожидая в коридоре своей очереди, как пациент, который ждет не дождется, чтобы ему вырвали больной зуб, Зяма вдруг вспоминает похвалы, которые Груним-шадхен расточал Мейлехке еще до помолвки: тот, мол, еще в детстве научился писать любым почерком — отца, матери, братьев, так что люди надивиться не могли, до того искусно это было сделано. Значит, он… он, этот подонок, и деньги обманом получил, и сам подделал подписи. Хоть караул кричи!

Адвокат выслушал всю историю, все Зямины подозрения во всех деталях и объяснил, что есть два пути: либо заплатить по фальшивому векселю и промолчать, либо не оплачивать, и тогда Мейлехке Пика, его зятька, арестуют. Но это пахнет тяжелым приговором, острогом… Поэтому он, адвокат, советует лучше по векселю заплатить, и пусть все остается «между своими»…

За этот умный совет Зяме еще пришлось выложить тридцать рублей серебром. «Один рубль с сотни, таков закон…» Красноречивый адвокат убедил Зяму. Зяма, испытывая жгучий стыд, заплатил по векселю и полубольной, разбитый, почерневший привез домой эту «ценную покупку» с фальшивыми подписями. Михля, увидев Зяму, испугалась и сразу уложила его в постель с бутылкой горячей воды в ногах.

Когда дядя Зяма немного пришел в себя, он сразу велел Гнесе перебраться из ее квартиры обратно домой, а где она будет жить, когда Мейлехке вернется из Киева, видно будет…

Но что тут, ради Бога, может быть видно? Домой он, этот одаренный зятек, не возвращается. Даже писем не пишет… Михля ходит помертвев от страха. Гнеся выходит к обеду с головой, обмотанной полотенцем, и заплаканными глазами. А Генка смотрит на них обеих, широко распахнув ресницы. На милом личике этой озорной брюнетки больше не видно улыбки. Зяме это как нож острый в сердце. Ему нечего сказать своим женщинам. Он чувствует себя перед ними кругом виноватым. Сам сделал несчастным «ребенка». Сам выгнал тихого голубка, Шикеле-племянника. Сам взял в дом эту жадную сороку, Мейлехке Пика, за его красивый почерок… Что же он не сгорел вместе со своим почерком, еще до того, как Зяма с ним познакомился!