Книга Свадебное путешествие - Шарль де Костер

Маргерита не отвечала.

— Не правда ли, этот доктор лицемер, негодяй, и я была права, что ненавидела его?

Маргерита совсем сникла.

— Хотите, уедем отсюда?

Дрожащими пальцами Маргерита раздавила букет, бросила на пол, придавила ногой и плюнула на оставшуюся пыль, потом схватила Розье за руку и с силой потащила из комнаты вон.

Розье подобрала ободок, овчарку и череп. Потом пошла забрать все свои деньги и надеть шляпку. Следом за дочерью она вышла с виллы и направилась к дороге. А Маргерита по-прежнему не отвечала ни на один из многочисленных вопросов, которыми осыпала ее мать.

Было четыре часа пополудни.

Обе сели в коляску на остановке омнибусов.

— Отвезите нас на улицу Марникс, к господину де Р., — сказала кучеру Розье.

Пока ехали в коляске, Розье двадцать раз задала Маргерите один и тот же вопрос:

— Что значит эмблема этой овчарки и этого черепа?

Маргерита не отвечала.

— Ты на меня рассердилась? — снова спросила мать.

Ни слова в ответ.

Коляска остановилась на улице Марникс. Лакей отворил ворота, не дожидаясь, пока в дверь позвонят.

Маргерита, по-прежнему безмолвная, сразу прошла в сад присесть на скамейку из тростника, стоявшую у стены дома. Это был, собственно говоря, даже не сад, а палисадник с живой изгородью из цветов и густой зелени. В уголке стояла сельская беседка. За стенами виднелся прелестный готический шпиль колоколенки, совсем белый. В каштановой роще большого сада, в который выходил под прямым углом палисадник, заливались птицы. Жаворонки чирикали в клетках, подвешенных к стенам ближних домиков, и радостно раздували грудки навстречу согревавшему их солнцу. Меланхоличный бой часов на маленькой колоколенке уплывал в синее небо, где порхали ласточки. На цветах прядали крылышками несколько бабочек.

— Хорошо вам здесь будет? — спросила Розье.

Маргерита подняла на нее измученный взгляд и вышла из сада, чтобы зайти в дом.

— Что вы так на меня смотрите? Почему не отвечаете? Хотите пойти в свою комнату?

Розье больше не осмеливалась обращаться к дочери на «ты». Она хотела было вместе с Маргеритой войти в комнату, обставленную для нее с великолепным вкусом, однако та вытолкнула ее из спальни за плечи.

«Эти минуты гнева придется пережить», — подумала старуха, встревоженная и растерянная.

Совесть, разбухавшая в ее сердце, говорила ей: такое обращение заслужено было тобою.

Она приказала служанке принести в спальню Маргериты пивного супа, чтобы та поскорее заснула.

Безмолвная жертва дала обслужить себя и служанке сказала не больше слов, чем матери.

Но когда та, казалось, собиралась пробыть в спальне больше чем следовало, она встала перед нею, пристально уставившись на нее своими большими глазами. Служанка, ужаснувшись, поспешно вышла из спальни и побежала докладывать обо всем Розье. А та все старалась уговорить саму себя, что очень довольна и, сгорая со стыда, закуталась в простыни. Ей казалось, что она слышит тихие голоса, все твердившие ей: только что ты совершила злодейство.

— Хе! Хе-хе! — ухмылялась она во все горло, чтобы убедиться, что не боится. — Злодейство? Расстроить любовную интрижку — злодейство? Хе-хе! — Тревожась, что не сможет уснуть, старуха приказала и себе принести пивной суп. Опустошив миску до дна, она залегла в постель и, полуохмелевшая, забылась сном.

Наступил вечер.

Около десяти часов Розье разбудил странный звук: кто-то открывал дверь на улицу. «Воры», — подумалось ей. Задыхаясь от ужаса, она прислушалась. Сердце билось так часто, что, казалось, грудь сейчас лопнет. Она позвала:

— Жозефина, Жозефина!

Пришла служанка.

— Слышала ты этот звук? — спросила Розье.

— Да, — кивнула девушка.

— Быстро запри дверь моей спальни, это воры. Запирай быстрее!

— Это не воры, а молодая госпожа. Она вышла погулять в саду.

— Дверь открывали не в сад, а в дом.

Розье поспешно оделась. В ее мозгу бродили смутные и мрачные мысли. Они росли с каждой минутой. Она сунула руку в карман, где лежал золотой ободок с фигурками, окольцовываший букет, и сразу же отдернула, точно укушенная. Но чем больше овладевали ею черные мысли, тем быстрей возвращалась и храбрость. Схватив лампу, спустившись, рывком распахнув дверь в сад, она закричала:

— Маргерита, Маргерита!

Никто не ответил.

Розье прошла по всему саду, от ветра погасла лампа.

Она отворила входную дверь. Задвижки были не заперты.

— Маргерита, Маргерита! Дочь моя! Она ушла из дому! — вскрикнула Розье, взбегая на второй этаж, чтобы в этом удостовериться.

Она увидела раскрытые двери спальни Маргериты, сливавшиеся с уже сгустившейся тьмой; и все-таки во мраке Розье ощупала постель. Постель была пуста.

— Моя дочь ушла! Ушла! Я убила свою дочь!

Она взвыла и рванулась к дверям. Служанка набросила шаль ей на голые старые плечи. Розье была в рубашке и нижней юбке. Едва держа ее, служанка надела ей башмаки, умоляя остаться в доме, говоря, что «мадам Маргерита наверняка уже в замке, у своего мужа, и нечего об этом беспокоиться».

Служанка утаивала истинную причину — ей просто нестерпимо хотелось снова отправиться спать.

Розье вышла одна. Ей чудилось, что, идя куда глаза глядят и ища тень дочери, она на каждом тротуаре, каждой улочке слышит, да-да, явственно слышит торопливые шаги и шелест шелкового платья.

Вдруг одна мысль совсем поразила ее, точно пронзив раскаленным железом мозг: вода, вскрикнула она, вода!

«Куда в Брюсселе идут топиться?» — подумалось ей.

— К каналу — вот куда идут в Брюсселе те, кто решил утопиться, — отвечал глухой голос, звучавший в ней и, казалось, доносившийся до нее из всех углов.

К каналу? Она как безумная пустилась бежать: все думала, каким путем покороче, не находила его и пробежала по всем бульварам до самой Зеленой Аллеи.

Она добежала почти до конца. Тут ее старые ноги подкосились. Она попыталась бежать дальше, смогла лишь ползти и поползла. Ей показалось, что вдоль парапета медленно бродит какая-то женская фигура.

— Маргерита! — прошептала она, не в силах крикнуть.

Розье хрипела, но в ней откуда-то нашлись силы ползти дальше. Она даже встала. У моста она едва не рухнула, поднялась, снова упала и поползла на коленях. Женщина взошла на мост.

— Маргерита! — хотела крикнуть Розье. Сил не было. Ее голос прозвучал едва слышно и глухо, точно в кошмарном сне.

Женщина перешла мост. Розье привстала, ухватившись за перила всей силой запястий.