Книга Время Вызова. Нужны князья, а не тати - Роман Злотников

Виктор покачал головой:

— Нет, аэродром я не потяну, пока… но за предложение спасибо. Запомню.

— Ну, за обнову! — тут же нарисовался рядом Семеныч с двумя рюмками в руках. Замглавы принял свою и окинул Семеныча зорким взглядом:

— А сам?

— Ни-ни, — замахал тот руками, — я все, завязал.

— Это как это? — удивился замглавы. — Чтоб русский мужик да завязал — не бывает такого. Вон сам Гарант — и то употребляет.

Но Семеныч упрямо помотал головой и торопливо отошел. Замглавы удрученно покачал головой, буркнул:

— Да-а, мельчает русский мужик… — И повернулся к Виктору: — Ну, давай, Петрович, вздрогнем.

Домой Виктор возвратился довольно рано. Замглавы оказался лихим мужиком, так что Виктору для поддержки компании пришлось солидно «усугубить». И потому все его планы после торжеств вернуться в офис и поработать пошли псу под хвост. Отвезя в сиську упитого замглавы до его дома, он заехал в баню, часа полтора парился, потом выпил лимонаду с крекерами (еще не хватало появиться перед Сонькой в пьяном виде и с перегаром) и поехал домой.

Надежда Степановна, бывшая детсадовская нянька, сидевшая с Сонькой, была несколько удивлена и даже почему-то уязвлена его столь ранним появлением. Но когда Виктор пообещал заплатить ей за полный день, сменила гнев на милость. Сонька же пришла в полный восторг.

— Папа, как здорово, что ты так рано! А у метро пони. И на них можно кататься! Пойдем…

И они пошли гулять. Сонька вдрызг укаталась попеременно на двух пони, которые действительно предоставлялись для катания всем желающим в скверике у метро. Потом они поели пиццу, а на пути домой — мороженое. Глядя на то, как впереди него скачет на одной ножке по нарисованным кем-то на асфальте «классикам» этакое чудо с косичками, он внезапно вспомнил Нину. И остро пожалел ее. Ведь главное в жизни человека — это все-таки не деньги и не предоставляемый ими доступ ко всяким благам — тряпкам, ресторанам, курортам и всему такому прочему, о чем она так страстно мечтала. И даже не самореализация, о которой так много говорят наши приверженцы всего продвинуто-общечеловеческого. Главное — это любовь. А любить, радуясь не чему-то материальному, а просто каждому твоему приходу, каждой минуте рядом, каждому дню, в котором есть хотя бы одна встреча или даже просто надежда на нее, любить самоотверженно и истово умеют только дети и… собаки. Но Нина ненавидела собак, да и детей, как выяснилось, не любила…

Вечером, когда Сонька уже посапывал а в своей кроватке, он сидел в кресле и смотрел в телевизор (именно так — в телевизор). На экране Рэмбо расстреливал из лука советские бронетранспортеры и вертолеты, а те картинно разлетались на куски. Виктор хмыкнул и переключил канал. Там продажный мент под руководством наворовавшего себе немыслимые капиталы (олицетворяемые чемоданообразным «мерседесом», парой старательно корчащих тупые и зверские рожи актеров, изображающих телохранителей, и огромным туалетом с затерявшимися между пальм и скульптур унитазом) «нового русского» старательно избивал «хорошего парня». Парень явно был бывшим афганцем или еще каким-то крутым спецназовцем, потому что спустя десять минут экранного времени уже он избивал продажного мента вкупе с «новым русским». В принципе оба избиения выглядели одинаково неприглядно (ну еще бы, один режиссер ставил), только в отличие от «хорошего парня», стойко перетерпевшего все мучения, последние двое при избиении орали и воодушевленно «топили» друг друга. Виктор опять щелкнул «ленивчиком». На этот раз прогрессивный русский журналист с не менее прогрессивной американской журналисткой смело разоблачали перед всем миром тайные происки затаившихся кагэбистов вкупе с агентами страшной немецкой Штази, параллельно предаваясь неумелому сексу (ну не научились пока наши режиссеры ставить красивые постельные сцены) в номере гостиницы «Россия» под залпы танков, расстреливающих Белый дом. А на последнем канале очередной Хуан Карлос метался в поисках очередной Марии-Луизы. Виктор выключил телевизор и задумался. Интересно, как давно он не смотрел телевизор? Года так уже, наверное, три… а может, и поболе. И вообще, сколько он не отдыхал?..

Виктор встал, прошел в комнату Соньки, посмотрел на нее. Сонька спала, засунув кулачок под щеку и чуть приоткрыв рот. Одеяло сбилось в ноги. Виктор осторожно укрыл дочь, вышел из комнаты и, поудобнее устроившись в кресле, открыл учебник. Полтора месяца назад, поняв, что ему катастрофически не хватает информации, причем в первую очередь нормально систематизированной, он поступил на заочку в Плехановку. Так что мечты об отдыхе пока оставались только мечтами. Ибо и на работе все пребывало в перманентном цейтноте. И деваться некуда. Только-только начавший образовываться достаток был еще настолько зыбким и призрачным, что любой день для него мог оказаться последним. Завтра в офисе могли нарисоваться ОБЭП, налоговая полиция или очередные братки — и все. Весь бизнес пошел бы псу под хвост. И пришлось бы вновь начинать с единственного прицепа. Причем совершенно неважно, имел ли подобный наезд какие-то реальные основания. Худосочный ребенок, каковым на настоящий момент являлся его бизнес, умер бы в любом случае…

Виктор не заметил, как задремал.

Проснулся он, когда за окном уже серело. Все тело ломило от неудобной позы. Во рту пересохло. Вот что значит проспать ночь в скрюченном состоянии. Виктор встал, прошел на кухню и выпил воды, затем посмотрел на часы. В принципе можно было еще подремать где-то с полчасика, но ради получаса разбирать постель… Он вздохнул. Надежда Степановна должна была подойти через полтора часа. У них с Сонькой сегодня были занятия в районном Центре дошкольного воспитания, куда дочка ходила четыре раза в неделю — с понедельника по четверг. Виктор, как только смог себе позволить няню, тут же забрал ребенка из детского сада. Все равно, учитывая бесконечные простуды и карантины, ходить туда получалось не более недели в месяц. В саду постоянно случались то эпидемии, то еще что-то. Здание было старое, постройки еще начала семидесятых годов, давно не ремонтировалось, сквозняки по нему гуляли зверские. Так что няня была лучшим выходом. А общение со сверстниками обеспечивалось прогулками во дворе и занятиями в том самом Центре.

Виктор побрился, заварил себе крепкий кофе. Дожидаться Надежду Степановну особого смысла не было. У нее был свой ключ. А вот появиться на работе пораньше смысл как раз был. Со вчера остались хвосты, которые можно было бы подбить.

На «Киевской» он оказался в самый час пик. Толпы народа с остервенением штурмовали эскалаторы. Виктор привычно отключился от происходящего, приготовившись в очередной раз вычеркнуть из жизни сорок восемь минут пребывания в метро и пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь хоть сколько-нибудь полезном или, если получится, приятном.

Он поднялся до перехода с кольцевой на Арбатско-Покровскую ветку, как вдруг молодой парень, стоявший впереди него на ступени эскалатора, внезапно удивленно вскрикнул и пробормотал:

— Вот чумной!

Виктор удивленно покосился на него, но в следующее мгновение эскалатор перевалил высшую точку, превратившись из лестницы в движущуюся дорожку, и Виктор увидел то, что так удивило парня.