Книга Секрет ассасинов - Марио Эскобар

— Мы одержали победу над русскими на Кавказе.

— Так оно и есть, генерал, но это было много месяцев назад. Теперь же наша армия под натиском русских отступает.

— Наши войска готовы перекрыть Суэцкий канал и напасть на Египет.

— Это будет не очень легко, особенно сейчас, когда мы должны направить подкрепления на Галлиполи.

— Султан, наш самый главный враг — трусость.

— Нет, генерал, наш главный враг — неосмотрительность.

Мустафа Кемаль внимательно посмотрел в глаза Мехмеду V и, ткнув указательным пальцем ему в грудь, спросил:

— Разве не вы халиф, глава уммы[35]?

— Аллах всемогущ, но победить мы можем только с помощью хитрости.

— Так проявите же хитрость и подпишите приказ об отправке войск на Галлиполи.

Мустафа протянул султану приказ, и тот принял его дрожащей от страха рукой. Потом он взял со стола одну из авторучек и нацарапал свое имя.

— Обещаю вам, что вы не пожалеете.

— Пожалуйста, вы не могли бы оставить меня одного?

Мустафа Кемаль взял бумагу, пробежал по ней глазами и направился к выходу.

— Генерал, что вы предполагаете делать с армянами?

— Это не входит в мои обязанности. Я военный. Спросите об этом правительство.

— Но кто отдал приказ об их переселении?

— Это сделали три паши[36].

Султан подпер голову руками. Он уже давно был марионеткой в руках армии. Сердце старика не выдерживало. «Пожалей, Аллах, его душу».

52

Александрия, 16 января 1915 года

Телеграмма из Салоник не оставляла никаких сомнений. Информатор-армянин подтвердил уязвимость Галлиполи, и все, что оставалось сделать, — это дать зеленый свет реализации готового плана. Когда совещание достигло кульминации, Черчилль встал и, уперев руки в крышку стола, сказал:

— Джентльмены, история преподносит нам уникальную возможность. Если мы овладеем Стамбулом и одержим быструю победу над турками, то сможем усилить русский фронт. Нейтральные государства — Румыния, Болгария, Греция и Италия — перестанут страшиться австрийцев и, при наличии соответствующих территориальных обещаний, присоединятся к нам в наступлении на Вену. Война закончится менее чем через шесть месяцев.

— А что будет, если нам не удастся овладеть Галлиполи? — спросил один из офицеров.

— Что будет? С этой минуты напоминайте мне, что я обещал расстрелять каждого офицера, который сомневается в нашей победе, — пошутил Черчилль.

Все главное командование разразилось смехом.

— Турецкие силы разрознены. Джемаль-паша на Суэцком канале намеревается захватить Египет; Энвер-паша получил хорошую взбучку в Армении и на Кавказе, а когда начнется восстание армян, положение турок еще больше усложнится.

— Но Галлиполи обороняет Пятая армия, которая, как считается, является самым лучшим турецким соединением, — возразил тот же офицер.

— Лучшая турецкая армия хуже любого нашего пехотного формирования, укомплектованного индусами. Не беспокойтесь, даже «кенгуру» смогут разгромить этих неверных солдат, — высокомерно парировал Черчилль.

— Но они находятся под руководством Отто Лимана фон Сандерса, — настаивал офицер.

— Я не боюсь немца. Один человек не может изменить то, что нам предначертано судьбой.

Черчилль вскинул подбородок и обвел взглядом офицеров. Его голубые на выкате глаза метали молнии. План был продуман, и не важно, что кому-то он не нравится. Черчилль победоносно завершит военный конфликт и вернется домой как герой. Это его война, и он не собирается пускать ее на самотек.

53

Афины, 16 января 1915 года

Британские солдаты сопровождали их до консульства. К счастью, греки предпочли остаться в стороне, когда консул сообщил, что речь идет о группе турецких шпионов, которые проникли в страну.

Геркулес и Линкольн допросили захваченного ассасина в подвале посольства.

Время работало против них. Если аль-Мундир бежал из Афин, то вероятность спасти Джамилю понижалась до минимума, и, хотя Геркулес не признавал чудодейственную силу «Сердца Амона», ему хотелось верить, что хоть каким-то образом камень улучшит ее состояние.

— Хорошо, — сказал по-арабски Геркулес. — Я знаю, как заставить тебя говорить.

Они беседовали с пленником уже больше двух часов, но, не добившись никаких результатов, были на грани отчаяния. На рубашке Геркулеса проступили большие пятна пота, правда, положение пленника было намного хуже. Они позволили солдатам избить его, и теперь все его лицо было в кровоподтеках, под глазами появились синяки, а из разбитых губ сочилась кровь.

— Если будешь сотрудничать, мы оставим тебя в покое, в противном случае тебя повесят как шпиона.

— Я умру как мученик, проклятый неверный! — прокричал пленный и плюнул Геркулесу в лицо.

— Но умереть — это не самое худшее, мы оставим тебя жить обесчещенным перед твоим народом, — предупредил пленника Линкольн.

Пользуясь тем, что пленник был связан, он вставил ему в рот воронку и начал заливать спиртное. Вино текло по груди, иногда ассасин захлебывался, но все-таки в него удалось влить более двух литров. Голова у пленного закружилась, хотя держался он по-прежнему твердо. Геркулес достал шприц и сделал ему укол в руку.

— Это усилит воздействие, — сказал он.

Спустя несколько минут пленник закинул назад голову и закатил глаза.

— Попробую говорить с ним так, словно я его начальник, — шепнул Геркулес Линкольну.

— Низарит, сын Аламута, добрый моджахед[37]. Неверные обманули брата аль-Мундира, дали ему не ту бумагу. Если мы вовремя не найдем его, ритуал не даст желаемого результата. Где сейчас аль-Мундир?

— Я не могу говорить, они меня услышат.

— Успокойся, мы здесь одни.

— Они меня связали, — говорил, словно в трансе, пленник.

— Не бойся, брат. Если мы не предупредим аль-Мундира, случится беда — и для ислама, и для братьев.

— Не могу.

— У меня нет времени. Если он убежит, я не смогу его найти.