Книга Ночь, когда она умерла - Анастасия Эльберг

Я на секунду отвлекся от завязывания галстука, оторвался от изучения своего отражения в зеркале и посмотрел на нее.

— Ты уверена, что у тебя ничего не случилось?

Ванесса пожала плечами.

— Что же, я для разнообразия не могу хотеть мужчин? — Она сделала паузу. — Или двух мужчин? Кстати, ты сегодня вечером свободен?

Я снова принялся за галстук.

— Если ты хочешь знать мое мнение, то нам не стоит увлекаться.

Она повернулась на бок, оказавшись лицом ко мне, и легла, подперев голову рукой.

— Почему?

— Потому что… ты сама знаешь ответ на этот вопрос, Ванесса.

— Так, значит, ты свободен?

Я вернулся домой в начале восьмого. Можно было остаться в клинике еще на час, потому что я так и не закончил разбирать скопившиеся за время моего отсутствия бумаги, но работать я не мог — у меня все валилось из рук. Мысленно я раз за разом возвращался к событиям сегодняшнего утра и не понимал, как это произошло. И, самое главное, почему это произошло. В какой-то момент я пришел к выводу, что такое развитие событий можно было предвидеть. Когда-нибудь мы с Ванессой после трудного рабочего дня могли заказать столик в ресторане, потом пойти в какой-нибудь клуб и продолжить вечер там, а закончить его у меня или у нее дома. Закончить так, как обычно заканчивают вечер двое одиноких людей, пусть и коллег, которые никому ничего не должны. На следующее утро мы, как всегда, улыбались бы друг другу и обсуждали бы рабочие вопросы — ведь после моего дня рождения между нами ничего не изменилось, а, может, мы даже стали еще ближе и начали доверять друг другу еще больше. Но чтобы позволять себе то, что мы позволили сегодня, да еще на рабочем месте и с утра, когда мы оба знали, что в такой час у нас обоих больше всего дел?

Сегодня я мог сосредоточиться на чем угодно — но только не на работе. Я с уверенностью мог сказать, что этот день прошел зря, и думал о том, что было бы нечестно брать с пациентов деньги за сегодняшние сеансы. Я терял нить их рассказов, переспрашивал, а один раз даже назвал одного пациента именем другого. Мою неуравновешенность можно было объяснить результатом напряжения последних дней, но в таком случае я уже должен был быть спокойным как удав, потому что если что-то и позволяло мне расслабиться, то это секс. А вместо этого я каждые пять минут смотрел на часы, как восемнадцатилетний мальчишка, ожидающий свою первую девушку в пустом родительском доме, и проклинал все на свете, потому что стрелки двигались непросительно медленно.

Мой ужин, как и в прошлый раз, остался нетронутым. Я сидел за столом, курил, изучая тарелки, и думал о том, что происходящее даже не нервирует, а откровенно пугает. Что-то было не так. Что-то, что не поддавалось объяснениям, не могло выстроиться в логическую цепочку. Чертов Саймон, который появился неизвестно откуда. Его идиотский рассказ о видениях, который мог бы показаться бредом сумасшедшего, если бы не слова про Беатрис. Чертова Изольда, которую я отправился искать по его просьбе — и лучше бы не находил, что-то внутри подсказывало мне, что после этого будет только хуже. Смерть мамы. Смерть Кэт. Смерть Уильяма, наконец — конечно, меня она не касалась, но я был уверен, что ее тоже нужно включить в этот список. И — для достойного завершения картины — Беатрис. Я бы мог списать это на действие наркотиков, но я не прикасался к ним уже давно, а от никотина и кофеина — в таких дозах, в которых я их употреблял — галлюцинаций не возникает.

Звонок в дверь заставил меня отвлечься от мыслей. Несмотря на то, что я до сих пор поглядывал на часы, о Ванессе я не думал, и звонка не ожидал — моя рука вздрогнула, пепел с сигареты упал на пол, а бокал покачнулся, и вино вылилось на стол. Я устало потер лоб ладонью, глядя на то, во что превратилась белоснежная скатерть, после чего поднялся и направился к дверям.

Ванесса поставила на пол открытый зонт и стряхнула с волос дождевые капли.

— Ох, ну и погодка! — пожаловалась она. — Льет как из ведра!

— Такие вечера лучше всего подходят для чтения под теплым одеялом.

— Ты не поможешь даме раздеться?

Я снял с ее плеч плащ и на пару секунд замер, глядя на нее. Из одежды на Ванессе были только чулки и обычные для нее туфли на высоком каблуке. Она подняла бровь и посмотрела на меня.

— Тебе… тебе, наверное, холодно? — Это было единственным, что я смог сказать.

— Конечно, холодно. — Она взяла из моих рук плащ и бросила его на диван. — Даму ты раздел. Любой джентльмен на твоем месте теперь помог бы ей согреться.

В тот вечер на моем дне рождения, несмотря на расслабляющую атмосферу и выпитый кофе, мы с Ванессой довольно осторожно изучали друг друга. Пытались понять с другой стороны, почувствовать, найти точки соприкосновения. Я бы даже сказал, что в этом была какая-то очень тонкая нежность, подобие чувств, которые появляются между двумя людьми на короткий срок, а потом исчезают. Но сейчас все было иначе. Не было никакой нежности и осторожности. Мы обратились к самой темной стороне человеческой сущности, в которой, если разобраться, и не было ничего человеческого. Животные инстинкты, которые даже самый волевой человек не в силах отрицать, преодолевать или оттеснять. И, если в прошлый раз я осознавал, что в Ванессе есть что-то светлое и теплое, несмотря на ее взгляды на жизнь, то теперь в ней не было ни намека на подобные вещи. Теперь она чувствовала то же самое, что и я — бесконечную темноту, у которой только одна цель: найти внутри что-то еще более скрытое, неизведанное, такое, чего испугается любой человек, потому что все люди боятся своей природы. Теперь это была наша общая волна. Если я и мог о чем-то думать, то думал я о том, что так хорошо не чувствовал ни одну женщину — иначе бы обязательно ее запомнил.

В какой-то момент мы приблизились к той грани, когда физическая оболочка требует отдыха, но тело вопреки всему требует еще, и сколько бы оно ни получало, ощущение удовлетворения даже не маячит на горизонте. Это было похоже на то, что я испытывал… в постели с Изольдой. Мне было противно думать об этом, но в те минуты эта мысль доставляла мне какое-то извращенное удовольствие. И Ванесса будто прочитала мои мысли. Она положила руки мне на плечи и легко, неуверенно оттолкнула.

— Вивиан, пожалуйста, я сейчас сойду с ума. Давай остановимся на минуту.

— Какого черта?

— Умоляю. Дай мне вздохнуть.

— Ты, как всегда, думаешь только о себе!

Она снова оттолкнула меня, на этот раз грубее и, освободившись, взяла мой портсигар. Я смотрел на то, как она подкуривает две сигареты и протягивает одну из них мне.

— Извини, я не хотел этого говорить. Не знаю, кто меня тянул за язык… нам на самом деле нужно остановиться на несколько минут. По-моему, мы оба сошли с ума.

Ванесса улыбнулась и выдохнула опиумный дым мне в лицо. За этот вечер я изучил ее тело до мельчайших изгибов, не было ни одного миллиметра кожи, к которому я бы не прикоснулся, но больше всего мне хотелось, несмотря на ее протест, прижать ее к кровати и продолжить это делать. И еще больше мне хотелось, чтобы она при этом продолжала протестовать и сопротивляться.