Книга База-500. Ягдкоманда - Алекс фон Берн

Честно говоря, я не поверил, что такое примитивное существо, как Николас Крюгер может испытывать такое чувство, как любовь: скорее всего, ему очень хотелось обрести свой дом, семью и независимое положение в жизни. И он всего лишь не умел соотносить свои желания и чувства с желаниями и чувствами других людей. Пожалуй, это не его вина, а его беда.

В любом случае, он не мог рассчитывать на снисхождение суда — даже с учетом его сиротского детства. Поэтому я добился, чтобы его признали психически больным и отправили на лечение в больницу для душевнобольных.

В то время я весьма интересовался проблемой психических отклонений среди преступников и периодически навещал Крюгера, чтобы узнать, как идет его лечение. Врач высказал свое убеждение, что Крюгер не является сумасшедшим, а представляет собой «абсолютно асоциальный тип» человека, не способного жить в обществе ему подобных. Тем не менее его пытались лечить, хотя, по моему мнению, это «лечение» скорее напоминало отработку экзотических медицинских методик на никому не нужном пациенте. При встрече со мной Крюгер разрыдался.

— Скажите им, чтобы они больше не лечили меня электрошоком и этими ужасными уколами, после которых пылает все тело! Я буду себя хорошо вести!

Он целовал мне ноги, а я в потрясении смотрел на трясущийся обтянутый кожей скелет, менее чем год назад бывший здоровенным парнем.

Я сумел вырвать Крюгера из лап светил современной психиатрии и отвез его в обычный приют. Это удалось потому, что для государства содержание психически больного преступника в приюте обходилось в несколько раз дешевле, чем в психиатрической лечебнице. Там он пробыл несколько лет, выполняя обязанности садовника, пока мне не пришло в голову использовать его для операции «Марьяж». Профессор согласился со мной: Крюгера нельзя рассматривать как обычного психически ненормального. Скорее, он просто не понимает разницы между хорошим и плохим, ему безразличны чувства других людей: так маленькие дети с удовольствием мучают животных, не задумываясь, что ради своей забавы причиняют им жестокие страдания.

В процессе работы Крюгер обнаружил весьма полезные и ценные качества: он обладал не только исключительной силой, но и поистине звериным чутьем и профессор одно время даже подозревал у него наличие паранормальных способностей. Поэтому, когда мне поручили формировать спецподразделение, я без колебаний включил в его состав Крюгера. На запрос из Главного штаба СС о пребывании Крюгера в лечебнице для душевнобольных я ответил, что Крюгер был помещен туда, чтобы избежать осуждения за убийство, которого не совершал. А после длительных процедур у профессора Крюгер легко преодолел препятствие в виде психиатрической комиссии СС, признавшей его абсолютно психически здоровым.

Честно говоря, главным качеством Крюгера, за которое я его ценил, была преданность. Он был животным — но, как все животные, помнил сделанное ему добро. Пожалуй, именно это качество принципиально отличает животных от людей.

На следующий день после экзекуции ко мне пришел приказ: Бах приказал мне и моим людям передислоцироваться в бывшее имение Пусловских близ Коссова.

Я вначале подумал, что в послании содержится какая-то ошибка: ведь мы и находимся в бывшем имении Пусловских, в пригороде Слонима Альбертине. Однако я немедленно приказал готовиться к выступлению и через два часа мои люди на грузовиках покидали Слоним. Я ехал с Махером на своем броневичке с неизменным Максом за рулем.

На выезде из Слонима я увидел стоящую на обочине легковую машину. Возле нее четко вырисовывались силуэты нескольких человек: в одном из них я узнал Гилле. Поравнявшись с ним, я приказал Максу остановиться.

— Вы приехали проводить меня, гауптштурмфюрер? — небрежно осведомился я, обменявшись с Гилле приветствиями.

— Нет, оберштурмбаннфюрер, — ответил Гилле. — Я хотел лишь выразить вам признательность за активное содействие в выполнении ответственного задания зондеркоманды «Минск» и отметить образцовое исполнение своего долга приданными мне служащими вашего подразделения.

— Разумеется, я отмечу указанных солдат в приказе, — ответил я и, решив прервать бессмысленный обмен любезностями, осведомился: — Что-нибудь еще?

— Лишь один момент, оберштурмбаннфюрер, — улыбнулся Гилле. — Мне бы не хотелось, чтобы вчерашний досадный инцидент… э-э… имел какое-нибудь развитие. Я полагаю, что вчерашний досадный инцидент должен рассматриваться всего лишь, как… э-э… ну, как всего лишь случайный эксцесс.

— Господин гауптштурмфюрер, — сухо отозвался я. — Должен заметить, что вчерашний, — как вы изволили выразиться, — «досадный инцидент» мог бы рассматриваться в качестве эксцесса в том случае, если бы в нем участвовали исключительно унтерменши из латышской или украинской вспомогательной полиции. В таком случае все можно было бы списать на свойственное недоразвитым народам дикарское проявление ненависти к евреям. Но в данном случае именно вы, офицер СС, отдавали совершенно недвусмысленные приказы, позорящие честь офицера СС. И я не могу оставить без внимания этот позорный инцидент по двум причинам: во-первых, как офицер СС, верный своему долгу перед фюрером, Отечеством и товарищами, верный рейхсфюреру и присяге; во-вторых, как командир подразделения, солдат которого вы вынудили участвовать в недостойных их высокого звания членов СС действиях. Я требую от своих подчиненных беспрекословного и безукоризненного выполнения долга — и потому не могу оставить без внимания то, что идет вразрез с безукоризненным выполнением долга. Вам понятно?

— Разумеется, господин оберштурмбаннфюрер, — с мрачной усмешкой отозвался Гилле. — Я весьма признателен вам за предельно ясное разъяснение вашей позиции. Хайль Гитлер!

— Хайль!

Вот так я заработал еще одного лютого врага. Впрочем, нет… как минимум, двоих: ведь начальнику СД и полиции безопасности Вайсрутении СС-оберштурмбаннфюреру Штрауху наверняка не понравится информация о том, что планомерное «решение еврейского вопроса» в Вайсрутении больше напоминает кровавые оргии маньяков.

Ну и наплевать! Мне хватает одного психопата Крюгера. Но позволить превратить в подобные создания еще кого-нибудь из моих подчиненных я не позволю никому!

Кстати, пора бы уже брать объект под охрану. А для этого надо собрать весь батальон. Где там этот чертов новый начальник штаба? Как его… Вахман, кажется… Точно, Вахман! И почему мне кажется, что я уже где-то с ним встречался?

Глава 11

Вильгельм Вахман (штрихи к портрету)

К разочарованию Вахмана, его карьера в СД не задалась. Нет, работа как раз отвечала складу характера Вахмана, а его профессиональный опыт полицейского поднимал его над остальными сотрудниками, — пусть и имеющими высшее юридическое образование, — но не обладающими профессиональными навыками полицейской работы. В плане профессионализма Вахман вписался в СД идеально. Проблема была в том, что сама СД не смогла занять место той всемогущей и всепроникающей полицейской организации, которая и должна была стать становым хребтом полицейского государства под названием Третий рейх.