Книга Не вместе. Россия и страны Центральной Азии - Асылбек Бисенбаев

Победа этого течения американской политики и уход из региона означали бы для Центральной Азии катастрофу. Талибанский ренессанс последовал бы незамедлительно. Слабые авторитарные режимы оказались бы в сложной ситуации. Тем более что исламисты считают их «безбожными». К этому определению, как это ни парадоксально, они добавляют еще одно – «проамериканские». Благодаря северной сети поставок, которая создана в государствах Центральной Азии, доставляется около 30 % грузов для дислоцированных в Афганистане войск. Таким образом, это прочное основание для того, чтобы зачислить правящие режимы Центральной Азии в число ставленников американского империализма, воюющего против ислама. Тем более что сами американцы считают, что благодаря северной системе поставок миллионы долларов оседают в карманах правящих семей региона.

В течение двадцати лет Европейский союз и США убеждали Россию, предлагали ей опыт, экономическую помощь и волонтеров для того, чтобы стать открытой и демократической страной. Но Россия выбрала другой путь. Пример России показывает, что ресурсы авторитарных режимов могут быть достаточными для собственного воспроизводства и предотвращения «цветных» революций.

Но вот возможен ли экспорт демократии или авторитаризма, если нет подготовленной почвы? Нет. Можно даже сказать, что экспортировать авторитарные тенденции в новые независимые государства все-таки легче, нежели демократию. Советская традиция и постсоветская действительность создали для этого серьезные условия. Если поставить вопрос так: что лучше – экспорт демократии или авторитаризма? – то для большинства ответ очевиден. Потому что демократия, даже импортированная, всегда лучше авторитаризма, даже национального и местного.

Глава седьмая

Центральноазиатская интеграция как битва под ковром

Гора – это гораздо больше, чем бескрайняя зеленая степь.

Омар Кабесас

Отношение к единству региона – это «лакмусовая бумажка» для проверки истинных намерений любых внешних геополитических игроков. Все за интеграцию, но все понимают ее по-своему. Интеграция стала священной коровой для государств Центральной Азии. Даже Туркмения, занявшая позицию нейтралитета, не отрицает необходимости интеграции. Все другие государства региона являются непременными участниками различных объединений.

Но так было не всегда. Идея создания Большого Туркестана была серьезным политическим обвинением в Советском государстве. Одним из главных инициаторов создания Туркестанской федерации был М. Султан-Галиев. В полемике со Сталиным он выступал за расширение прав автономий и повышение их статуса. «Чем, скажите, пожалуйста, отличается Туркестанская Советская Республика от Грузинской Республики? – спрашивал он. – Отличается тем, что там в несколько раз больше населения, территория в несколько раз больше, чем территория Грузинской Республики, и, кроме того, по своему стратегическому и политическому положению Туркестан занимает в отношении "независимости"… которая могла бы быть предоставлена Туркестану, гораздо более выгодное положение, чем Грузия». Создание Туркестанской Федерации с предоставлением ей «элементарнейших основ государственности» М. Султан-Галиев расценивал как фактор, способствующий ускоренному развитию производительных сил региона и привлечению трудящихся местных национальностей к советскому строительству… Он рассматривал возможность «образования Турана с тяготением к нему остальных прилегающих к нему тюркских территорий: Киргизии, Кашгарии, Хивы, Бухары, тюркских частей Афганистана и Персии».[146]

Интеграционные усилия в Центральной Азии напоминают поведение людей, сидящих за одним столом, но играющих в разные игры. При этом они стремятся не только получить дополнительные бонусы, но и определять исход партии.

Несмотря на двадцатилетние интеграционные усилия дело мало сдвинулось с мертвой точки. Единственная проблема, по которой достигнуты реальные результаты, – определение границ с Китаем. На этой основе выросла новая международная организация – Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). В состав ШОС даже вошел Узбекистан, не имеющий границ с КНР Важным событием стало вступление в состав организации Пакистана. Кроме всех прочих выгод, по словам премьер-министра Ш. Азиза, Пакистан получил в лице ШОС «трибуну, с которой он может объяснять свою позицию другим странам и преодолевать недопонимание по отношению к себе».[147]

Тем не менее в приграничных с Китаем государствах периодически раздаются голоса о несправедливом разделе спорных территорий.

Вопросы использования ресурсов трансграничных рек остаются болезненными. Надежды на то, что Китай сможет преодолеть собственный эгоцентризм и поделиться водой со своими центральноазиатскими соседями, иллюзорны. Широкомасштабная программа освоения Синьцзяна, основанная в том числе и на сельскохозяйственном развитии, не оставляет надежды на улучшение ситуации. Вердикт прост и безысходен: ШОС способна решить водную проблему, но только в пользу Китая.

Несогласованная транспортная политика также остается камнем преткновения для экономического развития региона. Попытки оказать давление и поиграть тем или иным «дефицитом» приводят к ответным шагам. На открытии газоконденсатного хранилища под Андижаном президент И. Каримов жаловался на высокие тарифы казахстанских железнодорожников, из-за которых оборудование приходилось завозить российскими самолетами. В свою очередь узбекские газовики систематически «играют» ценами на дефицитный для Южного Казахстана и Кыргызстана газ. В ответ кыргызские власти сбрасывают воду в зимний период, чтобы произвести электроэнергию. А от этого страдают земледельцы Узбекистана и Казахстана. Таджикские исследователи считают причиной обострения отношений между Узбекистаном и Таджикистаном желание Узбекистана быть региональным гегемоном. Для этого он использует в качестве рычага давления газ и транспортные пути.[148]

Многочисленные комиссии и саммиты не могут разрешить проблему водных ресурсов. В Кыргызстане 29 июня 2001 года был даже принят закон «О межгосударственном использовании водных объектов, водных ресурсов и водохозяйственных сооружений Кыргызской Республики», по которому вода объявлялась собственностью государства. Соседние государства, по мысли кыргызского правительства, должны были покупать эту воду. Зимний сброс воды в целях получения электроэнергии для отопления в Кыргызстане и Таджикистане приводил к сокращению набираемой воды на водохранилищах и их поставок для полива в Узбекистане и Казахстане. Координировать водную политику оказалось невозможным. Слишком разными были интересы стран. Планы строительства Коксарайского контррегулятора в Казахстане, внутреннего туркменского моря, являются большой и жирной точкой в попытках хоть как-то координировать водные вопросы. Несмотря на существующие проблемы, И. Каримов высказался против участия России в урегулировании водной проблемы. В пресс-релизе посольства Узбекистана в Душанбе от 28 февраля 2009 года по итогам встречи руководителей Туркменистана и Узбекистана приводится высказывание Ислама Каримова: «Есть даже одно толкование, прежде всего, которым отличаются российские политологи и печать. Делаются заявления, что эта проблема, якобы, – неразрешимая проблема региона. Это определение заключается в том, что государства и народы, которые живут в регионе, не договорятся между собой. Необходимо участие третьей стороны, располагающей большими ресурсами, чтобы разрешить эту проблему». Узбекистан считает такую постановку вопроса абсолютно недопустимой. Как подчеркнул Ислам Каримов: «Тысячелетиями на этой территории жили народы, были совершенно другие государства, и эти вопросы решались. Постановка вопроса, что эта проблема неразрешимая, преследует совершенно другие цели».[149]По сути это деликатный отвод России в качестве третейского судьи или посредника в переговорах. С этим согласились все лидеры Центральной Азии.