Книга Кровавая месть - Иоанна Хмелевская

— На себе? — изумилась Боженка.

— Нет, что ты. Привязывал его к дверной ручке. А я глаз не могла оторвать. Как она резала, невероятно! Не знаю, куда бритва подевалась после прадедушкиной смерти, но я бы ей всё равно пользоваться не стала.

— Почему?

— Противно к Вертижопке приближаться.

— А если на длинной палке закрепить?

— Тогда можно… Хотя, нет, ненадёжно: длинная палка или тяжёлая, или шаткая, трудно попасть.

— Жаль, — расстроилась Боженка совершенно бескорыстно, поскольку Януша дело не касалось. — А что, если саблей? Вроде саблями даже фитили свечей срезали, значит, они острые. И длинные, — добавила она многообещающе.

Майка наморщила брови, задумалась и допила кофе.

— Ну, не знаю… Сабля же кривая, правильно? Здесь рассечёт, там оставит… Не на ту мышцу попадёт и не справится с заданием…

— А шпага?

— Шпага вообще, чтобы колоть, а не сечь.

— Просто безобразие, не может такого быть, чтобы не нашлось подходящего оружия для задницы! — расстроилась Боженка.

Некоторое время подружки напряжённо размышляли, перебирая в уме все известные им колющие и режущие инструменты, как кухонные, так и мясницкие. И правда, ничего не годилось, сплошное расстройство!

Майку вдруг осенило:

— Вот что надо. Меч!

Вконец замороченная Боженка неуверенно взглянула на подругу.

— Кладенец… — прошептала она со священным ужасом.

— Совсем сдурела? — возмутилась Майка — Стала бы я былинное оружие о Вертижопку марать? Какой-нибудь обычный.

— А где ты обычный возьмёшь? Обычные, которые археологические, все ржавые, искрошенные и тупые…

— В музее войска польского. Там пара штук висит, вполне приличной сохранности, из тех, что помоложе, не такие древние, хорошо очищенные, очень может быть, что и наточенные.

— Украсть собираешься?

— Если понадобится…

Боженке меч упорно не нравился, и она с сомнением покачала головой:

— Меч ведь жутко тяжёлый. Рубануть сверху вниз — ещё куда ни шло, но Вертижопку-то надо поперёк! Где эту Анюту черти носят, давно должна была вернуться… эти чашки маленькие, а мне бы хотелось…

— Здесь я, здесь, — поспешно прервала начальницу Анюта, высовываясь из-за фотостенда. — Принесла я другие — покрупнее, разбираю, сейчас побольше кофе сварю… А вообще-то хотела сказать насчёт меча, что можно и сверху вниз, ведь задница у неё здорово откляченная.

Она привычно занялась приготовлением кофе: налила воду в чайник, забрала и вымыла опустевшие чашки, а две дамы, планирующие тяжкие телесные повреждения человеческого организма, наблюдали за ней с живейшим интересом.

— Ну? — нетерпеливо произнесла Боженка.

— Я же делаю!..

— Нет. Откуда знаешь про задницу?

— А-а… Видела. Она такие тесные портки натянула, что стало очень заметно. Особенно в профиль. Раз встала так к столу, локти в него упёрла, как та… Скарлетт из «Унесённых ветром», вот так… — Бросив на минуту кофе, Анюта продемонстрировала нужную позу: оперлась локтями на чертёжный стол и сильно выпятила заднюю часть. — Когда там польку танцевали, та тоже эдак… спереди — вроде просто смотрит, а сзади — всё так ходуном и ходит вместе с ногами.

Боженкина помощница выпрямилась и вернулась к хозработам:

— У меня, как у неё, не выходит, задница не оттопыривается. Честное слово, стакан с чаем можно было поставить и даже не покачнулся бы!

Боженка с Майкой без малейшего труда различали обеих обсуждаемых.

— А когда прямо стояла?

— Так я потому и обратила внимание: она выпрямилась, а оттопырено не меньше. И если бы, когда она просто так стоит, опустить на неё вертикально лист жести — точно кусок задницы бы отрезало!

— Думаешь?..

— Как пить дать. Все на неё пялились.

В голосе Анюты смешались зависть и жгучее желание натравить на врагиню благородных мстительниц. На столе появился кофе, а помощница скрылась в глубине мастерской, выглядывая время от времени, чтобы поучаствовать в такой захватывающей беседе. Майке обсуждение способов нанести урон Вертижопке доставляло истинное наслаждение.

— Лист жести… Прочной и с острыми краями… Ничего, подходит. Даже алюминиевый сгодится.

— Если в карманах будет что-то твёрдое, погнётся, — предупредила Боженка.

— А кстати, Анюта, у неё были в тех портках карманы сзади?

— Были.

— Ну вот, могут помешать… Но ведь не обязательно ей ягодицы отрезать, достаточно было бы всыпать хорошенько — чтобы у неё, как у Дануты, что в больнице: ушибы, мышечные травмы…

— Ну, и содранная кожа, — напомнила Боженка, — Этот пластырь мне понравился, я о нём подумаю…

— Ему будет приятно.

— Дура, креативно. Буду думать креативно.

— Это ему ещё больше понравится. Мы с тобой по второму кругу пошли, с пластырем у нас ничего не получалось. Нет, мне всё-таки больше меч по душе!

— Слушай, а может, у неё просто глисты есть? Избавление от глистов открывает заманчивые перспективы…

В дверях уже довольно долго стоял Павел из конструкторского и слушал с нескрываемым интересом. Ни одна из беседовавших дам его не заметила, но теперь он шагнул внутрь.

— Привет, девушки, о чём это вы так кровожадно? Майка получила заказ на камеру пыток? Или мне внутренний голос верно подсказывает: тут замешана Вертижопка?

— Подслушивал, — с осуждением заметила Боженка.

— Ничего подобного. Торчал, как пень, у всех на виду и даже дышал нормально, а не каким-то там шёпотом. — Только тут он сообразил, кого видит и с кем разговаривает: Майка, жена Доминика, выглядывающая из-за стенда Анюта, того же Доминика поклонница, и для полноты картины, в качестве темы — Вертижопка, коварная соблазнительница, которая увела Доминика из семьи. В дружественных мастерских проектного гиганта тайны долго не сохранялись, Павлу стало страшно неловко, и он растерянно замолчал.

— Собираешься и дальше торчать? — всё ещё недовольно поинтересовалась Боженка. — Если уж твой внутренний голос такой проницательный, можешь вступить в клуб кровожадных катов. ККК.

— Известная аббревиатура, но, кажется, та милая организация никогда не выступала против блондинок. А вот я охотно.

— Выступишь против блондинок?

— Против одной. Не нравится она мне.

Учитывая бешеный успех Вертижопки, своим заявлением Павел вызвал живейший интерес у всех собеседниц. Дамы в один голос потребовали разъяснений.

Павел поморщился, сделал пару шагов, отыскал, на что сесть, и повёл носом в направлении кофе. Анюта поняла его без слов.