Книга Серебряный ветер - Линда Кук

— На это я и рассчитываю, — пробурчал отец.

Аделина, осторожно ступая по подернутой ледком слякоти, обошла полено. Ее сводные братья выковыривали камни из замерзшей земли на берегу.

— Ты не моя сестра, — сказал один из братьев на безупречном английском.

— Ты так считаешь?

— Моя мама сказала, что, если придут плохие люди, важно не быть твоим братом, вот что она говорила.

Аделина потрепала младшего по волосам:

— А ты, Гован? Ты считаешь меня своей сестрой? Младший ребенок пожал плечами:

— Пенрик прав, Пенрик всегда прав. Аделина улыбнулась:

— Да уж, верно, если я не прихожусь тебе сестрой, могу я быть тебе подругой?

Пенрик нахмурился, задумавшись.

— Пожалуй. — Он заглянул Аделине через плечо. — Только не говори тому большому дяде и людям в башне.

— Договорились. — Аделина проследила за взглядом ребенка и увидела, что Тэлброк снимает плащ, чтобы помочь людям Кардока. Она видела, как напряглись мышцы на его широких плечах, когда он приподнял свежесрубленный конец полена над зарослями ивы. Через минуту и сам Кардок присоединился к команде дюжих мужчин, тащивших бревно через подмерзшее поле.

Гован вытащил большой палец изо рта и ткнул им в сторону Тэлброка.

— Ты, наверное, храбрая, раз живешь с этим большим дядькой. Петронилла так говорит.

Аделина распрямилась и огляделась:

— Кстати, а где она?

Пенрик пожал плечами и опустил на землю палку, которой выковыривал камни.

— Хауэлл увез ее на своем коне. — Он поднял маленький камешек и посмотрел на озеро.

— Вот от этого будет громкий всплеск, — сказала Аделина. — Тогда дракон точно проснется.

— Дракон не посмеет вылезти, пока рядом тот большой дядька. — Гован засмеялся и пальцем ткнул в сторону Тэлброка. — Дракон не станет выходить, пока он тут.

— Вот он, уже поднимается, — страшным голосом сказала Аделина.

Ребята сорвались с места и пустились бегом за Тэлброком.

Отличной выделки льняная скатерть накрывала стол в доме Кардока. Стол ломился от яств — еды хватило бы накормить всех живущих в долине. В широкой старинной чаше чистого серебра пенился мед, за медом настал черед бренди. Кардок восседал на большом стуле, похожем на трон. Майда с сыновьями сидели рядом с хозяином дома.

Петронилла, неподражаемая в своей тунике нормандского покроя и нижнем платье, отбеленном усилиями Майды, сновала между Аделиной и шумной толпой молодых людей у дальнего конца стола. Среди этой группы Аделина заметила несколько лиц, запомнившихся ей по встрече в пастушьей хижине, но Граффод, их начальник, еще не приходил. Десять солдат гарнизона сидели чуть поодаль от воинов-пастухов, поближе к отцу Катберту. Пока что за столом Кардока царил мир.

Аделина подвинулась к мужу, освобождая место для подруги.

— Ты видишь, — шепнула ей Петронилла, — как Хауэллу идет стрижка?

Аделина взглянула на молодого валлийца. Теперь, когда его похожие на солому желтые волосы укоротили, мощная челюсть еще больше выдвинулась вперед. Клочковатая рыжая борода так и осталась не тронутой ни ножницами, ни бритвой.

— Он действительно прекрасно выглядит, — сказала Аделина. — Кстати, где вы были, когда сюда тащили полено? Мне, да и не только, так не хватало вашего общества.

— Настала очередь Хауэлла сторожить пастушью хижину. Он и меня с собой прихватил.

Аделина удивленно подняла брови. Та Петронилла, что совсем недавно ступила на борт в Кале, ни за что не стала бы сидеть у дымного костра с каким-то простым юнцом, как бы прекрасно он ни был подстрижен. Еще удивительнее было то, что стригла его сама Петронилла, сидя на жестком полене и дыша едким дымом.

— Кого это вы охраняли? — вслух поинтересовалась Аделина. — Овец? Петронилла неопределенно взмахнула рукой:

— Волки придут, когда выпадет снег. — Она продолжала вести себя так, как пристало молодой нормандской леди в большом и богатом доме — томно и чуть жеманно. Однако царапины на руках и два сломанных ногтя как-то не вязались с обликом праздной дамы.

— Тебя не пугают мужчины, живущие там? Петронилла пожала плечами:

— Они ушли, оставили нас одних на несколько часов. Хауэлл, должно быть, попросил их об этом, он их хорошо знает. — Горничная Аделины помахала обветренной рукой уродливо подстриженному ухажеру. Хауэлл покраснел как рак.

— Похоже, он от тебя без ума, — заметила Аделина.

— Это верно, он хочет жениться до наступления Поста, но я не знаю, успею ли наткать все, что мне велели, к тому времени. Возможно, придется подождать до середины лета.

— Какая свадьба? Что наткать? Петронилла, ты говорила, что хочешь вернуться в Нормандию на следующий год, в дом своей кузины!

— Там мне будет не многим лучше, чем у леди Мод. — Петронилла взмахнула руками. Сделай она этот жест на глазах у леди Мод, ей бы пришлось выслушать порцию нравоучений. — С чего бы мне отсюда уезжать? Никто тут не будет на меня косо смотреть, если я задержусь утром в постели подольше, никто не станет запрещать мне кататься с Хауэллом верхом. И никто не станет мне указывать на то, что приданое мое мало, а надежда выйти за кого-то моложе, чем мой отец, и того меньше. — Петронилла обвела взглядом украшавшие стены зеленые ветки. — И, стоит их только немного подучить, как здешние ткачихи начнут делать чудные гобелены, даже лучше, чем у леди Мод.

Петронилла говорила возбужденно, чуть не визжа от восторга. Кардок в недоумении взглянул на нее и нахмурился. Майда улыбнулась, она была снисходительна к молодой женщине, недавно обретшей свое счастье. Отец Катберт тяжело вздохнул.

Аделина еще раз отыскала взглядом коряво обстриженную голову Хауэлла. Парню не оставили надежды на спасение. Помешать свадебным планам Петрониллы он не мог — сраженный стрелой Эроса, Хауэлл превратился в покорное орудие в руках оборотистой фрейлины.

Тэлброк накрыл руку Аделины своей рукой.

— Мы отдадим ей золото, которое я приготовил, чтобы отправить ее на родину. Скажешь, что это часть ее приданого, — шепнул жене Тэлброк. — Только не сообщай ей об этом сейчас, а то она от радости дом разнесет.

К полуночи домочадцы Кардока стали укладываться спать возле очага. Солдаты вернулись в гарнизон, пастухи тихо ушли еще час назад, тогда же, когда и Катберт — он жил в хижине, построенной специально для него возле часовни.

— Бедняга, — заметила Майда, провожая взглядом старого священника. — Епископ пообещал ему на Рождество мощи святого Гована, но монахи так и не объявились. Теперь придется ему ждать до весны. — Майда понизила голос до шепота: — Катберт страдает от ломоты в костях, он надеялся, что святые мощи помогут ему пережить холодную зиму.

Кардок презрительно фыркнул.