Книга Шкатулка с драгоценностями - Анна Дэвис

Девушке нет дела до условностей. Ею движут силы, которых бы другие девушки стыдились и избегали. Может быть, она уже на полпути к безумию (путь, который ей предстоит завершить по прошествии нескольких лет). Вскоре молодые люди регулярно принимают ее в своей комнате. Пока один забавляется с ней в комнате, второй ждет снаружи. Но ей мало и этого; она хочет отодвинуть границу условностей еще дальше, рискуя больше и ища все более острых ощущений. Однажды они остаются в комнате все втроем. Один из молодых людей наблюдает, потом они меняются ролями.

По колледжу поползли разные слухи, и бывшие друзья юношей стали их избегать. То же относится и к подругам девушки, однако ее это не очень волнует, а вот молодые люди недовольны. Они оба любят девушку, но начинают тихо ее ненавидеть. По иронии судьбы именно в тот момент, когда казалось, что их дружбе приходит конец, они начинают преодолевать свое соперничество и становятся ближе друг к другу. Они оба ее жертвы. Чтобы пережить все это, им нужно держаться вместе и поддерживать друг друга.

У молодых людей наблюдаются литературные склонности. Они решают написать роман о девушке (какой бы грандиозный персонаж из нее получился!) и начинают делать наброски к книге. Это сотрудничество поглощает их целиком; они так много времени проводят за рукописями, что почти не видятся с девушкой. Теперь единственная женщина, которая занимает их, — вымышленная героиня.

Девушка не знает, чем они занимаются, но чувствует, что они ее избегают. Это бесит ее. Она отдавалась им не затем, чтобы они использовали ее, а потом выбросили за ненадобностью! Она этого не допустит! Она снова должна верховодить, а для этого ей нужно стравить их!

Однажды она приглашает обоих юношей и заявляет, что они больше не могут оставаться втроем. В реальной жизни мужчины и женщины живут парами, и они трое должны взглянуть в лицо реальности. Она сообщает, что выберет одного из них и что ее решение будет окончательным и бесповоротным. На раздумье она берет примерно неделю, а затем снова позовет их и огласит свое решение. Молодых людей это совсем не радует. Если она сейчас сделает выбор между ними, их дружбе наверняка придет конец и роман никогда не будет написан!

Ожидая решения, молодые люди вместе разгоняют тоску за бутылкой бурбона в своей комнате. Разве можно позволять этой ведьме решать их судьбу? Если она думает, что верховодит, то глубоко ошибается! Правда, первым порывом обоих стало желание поддаться ей, но вскоре они сумели подавить его: оба по-прежнему влюблены, и обоим невыносимо видеть ее с каким-нибудь недостойным внимания тупицей. Шагом вперед было бы принять решение самим и навязать его ей! Только один из них имеет право обладать девушкой! Другому придется в одиночестве писать роман, терзаясь ревностью. Но как принять решение?

В конце концов молодые люди договариваются бросить монетку. Ведь это самый легкий способ. Дьявол должен подбросить, а Ярко-голубое Море выкрикнуть. Если он угадает, то получит девушку.

Никелевая монетка щелкает, разворачивается в воздухе и глухо ударяется о ладонь Дьявола. Ярко-голубое Море выкрикивает: «Орел»! Монетка лежит вверх решкой.

— Кидаем еще раз? — спрашивает Ярко-голубое Море.

— Что ж, ладно.

На этот раз Ярко-голубое Море выкрикивает: «Решка!» Монетка приземляется орлом вверх. Девушка достается Дьяволу.

В неловком, тяжелом молчании юноши возвращаются к бурбону. Каждый уговаривает себя, что должен быть счастлив. Все решено. Все кончено. Они просто должны принять свои новые роли: Дьявол — любовник, Ярко-голубое Море — писатель. Почему бы по этому поводу немного не повеселиться? Некоторое время они продолжают пить бурбон, почти не разговаривая и не глядя друг на друга. Когда они в конце концов все же поднимают взгляд, оба понимают, что происходит в душе другого. И начинают улыбаться.

Шел восьмой час. Феликс начал просыпаться. Он ерзал в кроватке и тихонько мурлыкал. За дверью послышался шум шагов по скрипучей лестнице. Нэнси или мама?

О'Коннелл уступил Еву Крамеру, а сам продолжил писать «Видение». Он продал любимую девушку, как корову на рынке. И ему достались и слава, и деньги за роман, которые частично принадлежали и Крамеру.

— Грейс? — Это Нэнси позвала с лестничной площадки. Интересно, насколько Нэнси оказалась проницательной в отношении книги. Грейс хотелось бы обо всем поговорить с сестрой, но разве она может злоупотребить так важным для нее доверием О'Коннелла?

— Грейс?

А как же Крамер? Можно поспорить, что в этой истории он выглядит более привлекательно. В конце концов, он выбрал любовь! Но в основном он проиграл, что делает его фигурой, заслуживающей сочувствия. За свою роль в этой постыдной сделке он был награжден тем, что ему пришлось наблюдать, как его друг становится богатым и знаменитым, тогда как он тратит время на уход за душевнобольной женой, которая впоследствии кончает с собой, оставив его вдовцом с дочерью. Достаточное наказание, не так ли? Но если посмотреть с другой точки зрения, ему просто меньше повезло в жизни. Если бы судьба распорядилась иначе, О'Коннелл, возможно, начал бы пить от тоски по утерянной любви, а его неопубликованная книга навеки осталась бы лежать в дальнем ящике стола.

Какая неприятная история. Еще более неприятная, чем история сестер Резерфорд и братьев Уилкинс.

На память Грейс пришел случай из давнего прошлого. Два валета — бубновый и пиковый. Лучше ли она и Нэнси, чем О'Коннелл и Крамер? Если честно, кто она такая, чтобы кого-то судить?

Нет, это была безумная мысль. Тут совсем другое. Они были лишь парой школьниц, которые играли. Они никогда не устраивали свою жизнь подобным способом.

Дверь открылась. Нэнси в голубом халате стояла на пороге, держась за дверную ручку.

— Мне следовало бы догадаться, что ты здесь!

У Феликса затрепетали веки. Сначала он испуганно смотрел то на тетю, то на маму, а затем на его лице появилась широкая улыбка.

Глава 9

— Мальчики! Высуньте язык!

Топпинг и Хэмфри, два самонадеянных ничтожества из «Геральд», высунули язык.

Грейс, выпуская кольца дыма, наблюдала, как Додо Лоренс, главный автор «Геральд», пишущая на темы, которые Дики называл «дамским рукоделием», осматривает языки. У Топпинга язык был ярко-розовый и длинный, как у собаки, а у Хэмфри серый, обложенный нездоровым налетом.

— Решительная победа Дума. — Додо называла молодых людей Твидлди и Твидлдум,[20]или, сокращенно, Ди и Дум. Оба молодых человека были без ума от Додо или, вероятно, слишком боялись ее, чтобы противиться этому. — Какой счет, Грейс?

— Три—два в пользу Дума. Что дальше?