Книга Белый туман - Жаклин Рединг

Эта женщина верила в него.

Он пытался убедить себя в том, что она по наивности не понимала всей опасности своего положения. Несомненно, та же самая наивность заставила ее поцеловать виконта тогда в этом же кабинете, даже не подозревая о том, что она позволила себе поцеловать дьявола.

– Скажите мне, милорд, - спросила Элинор, прервав его раздумья, - что способно оторвать вас от этого окна и заставить пойти со мной на холм?

«Одно из чудес Господних», - подумал Гэбриел, однако вслух произнес:

– Прошу прощения?

– Может быть, партия в пикет?

Не дожидаясь его ответа, она пересекла комнату, подошла к карточному столу и открыла ящик, достав оттуда колоду карт. Затем она одарила его самой обворожительной улыбкой.

– Предлагаю следующие ставки. Если я проиграю, вы можете стоять хоть целый день у этого окна, издалека наблюдая за торжеством и позволяя вашим людям строить всевозможные догадки и верить лживым наветам. Но если я выиграю, тогда вам придется сопровождать меня до вершины холма и присутствовать на празднике от начала до конца. В том числе, - добавила она, - принять этим утром участие в скачках.

Сначала Гэбриел подумал, что она просто шутит - до тех пор, пока Элинор, сняв колоду, не принялась тасовать карты. Очевидно, она сама не понимала, чего от него требует. Чтобы он, Темный лорд Данвина, появился рядом с остальными на празднике святого Михаила?

Следующей его мыслью было ответить ей отказом, попросить ее удалиться и оставить его в покое, чтобы он мог и дальше в одиночестве изнывать у окна, предаваясь тягостным воспоминаниям. Но в тот же миг он неожиданно повернулся и направился к игорному столу. Возможно, ему стоит принять ее предложение и победить в первой же партии. Это послужит ей хорошим уроком. В конце концов, он был опытным игроком в пикет. Однако то же, судя по всему, относилось и к ней.

После первых же шести сдач Элинор разбила его наголову.

Гэбриел откинулся назад в своем кресле и ошеломленно уставился на разложенные перед ним на столе карты:

– И где только вы научились так играть? Подобной безжалостности я не встречал даже среди завсегдатаев клуба «Уайте».

Элинор с гордым видом подняла колоду, перетасовывая ее с легкостью заправского игрока.

– Я научилась этому у тетушки одной моей близкой подруги. Вместо того чтобы проводить наши послеполуденные визиты за чашкой чая, мы играли с ней в карты. Надо признать, из нее получился бы превосходный шулер. - Она поднялась и, отложив колоду в сторону, стала натягивать перчатки. - Итак, вы готовы, милорд?

– К чему?

– Нам нельзя опаздывать к началу церемонии.

Она даже не принимала в расчет возможный отказ с его стороны. Гэбриел смотрел на нее, не зная, на что решиться. Он привык оплачивать свои долги. Она одержала над ним честную победу, и, кроме того, он рассудил, что, находясь в самой гуще событий, ему легче будет следить за Шеймусом Маклином. Да, пожалуй, ему стоит пойти…

– С одним условием, - добавил он вслух.

Она обернулась к нему, в ее глазах под полами шляпы вспыхнули лукавые огоньки.

– Каким, милорд?

– Отныне больше никаких «милордов» и «сэров». Тот, кто способен запросто обыграть меня в карты, заслуживает того, чтобы называть меня по имени.

– Но не кажется ли вам, милорд, что для человека, состоящего у вас на службе, это неуместно?

– Если я говорю вам, что это уместно, значит, так оно и есть.

– О! Но, как ни стыдно мне в том признаться, я даже не знаю вашего имени.

– Гэбриел, - ответил виконт, не сводя с нее взгляда.

Она улыбнулась, как будто это имя пришлось ей по душе.

– Что ж, пусть будет по-вашему, Гэбриел.

Еще никогда простое обращение по имени не заставляло его сердце так учащенно биться.

– Ну а теперь не пора ли нам идти?

Он отвернулся от нее, чтобы она не заметила румянец, выступивший у него на щеках, несмотря на утреннюю прохладу, и взял свой сюртук. Пока он надевал его, из-за спины до него донесся ее голос:

– Раз уж вам угодно, чтобы я называла вас по имени, тогда я вынуждена настаивать, чтобы вы делали то же самое по отношению ко мне.

Он обернулся, снова оказавшись с ней лицом к лицу:

– Хорошо, Элинор.

Элинор! На мгновение девушке показалось, что представление, которое она устроила, назвавшись мисс Нелл Харт, подошло к концу. Она пристально вгляделась в его лицо. Неужели он догадался о том, кем она была на самом деле? Или он заметил объявление, которое она случайно пропустила? Однако ничто как будто не свидетельствовало о том, что он выбрал это имя по какой-либо иной причине, нежели та, что оно было более официальной формой имени «Нелл». Если бы виконт знал правду, если бы он и впрямь заметил объявление и понял, что речь в нем шла о ней, он бы уже давно ей в том признался.

Покинув кабинет, они молча направились вместе по усыпанной гравием дорожке к вершине холма, где уже все собрались в ожидании церемонии освящения праздничного кулича. Утро этого знаменательного дня выдалось как никогда ясным и светлым. Солнце находилось на полпути к зениту, и его лучи, пробиваясь сквозь клубы тумана, окрашивали его в розовые, сиреневые и бледно-зеленые тона, заставляя склон холма сверкать и переливаться всеми опенками радуги.

Когда они заняли свои места посреди небольшой группы прихожан, Элинор заметила, сколько удивления и даже любопытства вызвало появление Гэбриела. От ее внимания не ускользнул и его настороженный вид, когда он встал рядом с людьми, чьим законным господином являлся, но которых слишком долго избегал. Однако очень скоро, убедившись, что никаких протестов или обидных замечаний с их стороны не последует, Гэбриел начал понемногу расслабляться.

Те, кто хорошо знал Гэбриела, вроде Майри или Дональда Макнила, казались приятно удивленными тем, что он наконец решил присоединиться к ним в это утро. Остальные же, те, кто редко видел своего господина или вообще с ним лично не встречался, смотрели на него так, словно не знали, как им следует себя вести в подобных случаях. Пожалуй, решила про себя Элинор, им и впрямь трудно думать о человеке, неожиданно объявившемся среди них, как о воплощении дьявола. И только Шеймус Маклин не скрывал своего презрения, сердито поглядывая на Гэбриела с того места, где он стоял в окружении членов своей семьи.

Гэбриел и Элинор потихоньку пристроились рядом с Майри и Джулианой, когда священник начал свою речь на гэльском языке, призывая благословение Божие на сей день и на плоды урожая, вознося молитвы за процветание острова и здоровье всех его обитателей во главе с их господином. Как если бы сами небеса сознавали всю важность этого события, порыв солоноватого морского бриза, внезапно подувший с вершины холма, развеял последние остатки тумана под ними, открывая взорам суровую красоту древней холмистой равнины, пока мелодичный голос священника уносился ветром вдаль, подобно ангельскому пению.