Книга Притяжение ночи. Выстрел в любовь - Сюзанна Брокман

– Что ж, твое выступление выглядело довольно забавно, – заговорила Джоан, когда они зашагали вдоль моря по мягкому песку. Ветер здесь был сильнее, чем на веранде, и она обхватила себя руками, словно боялась замерзнуть. – Я думаю, даже если бы ты нанял самолет с воздушной рекламой, ты не мог бы сделать свое сообщение более доступным общественности. Потому что ночью плакаты с лозунгами на самолетах не видны.

– Я думаю, ты не заставишь меня просить прощения еще и за это, – вздохнул Майк. Он был одет не так тепло, как Джоан, но, казалось, даже не замечал холода, пока они прогуливались вдоль берега. – Хотя за все остальное я готов извиниться. – Он тряхнул головой и негромко засмеялся. – Мне даже немного жаль, что мы с тобой провели ту ночь вместе. Я понимал, что это будет большой ошибкой, еще когда мы с тобой познакомились.

Джоан остановилась:

– Если ты собрался просить прощения таким вот необычным способом, то, пожалуй, я не…

– Извини, я сейчас все объясню. Дело в том, что, хотя я и знал, что мне будет больно, я и предположить не мог, что сумею обидеть еще и тебя. Вот почему мне жаль, что все произошло так той ночью. Поверь, что меньше всего в жизни мне хотелось обидеть тебя. И то, что я тебе наговорил, это всего лишь… – Он снова встряхнул головой. – Я никогда так не разговаривал с женщиной. Никогда в жизни. Я обычно… Ну, даже не знаю. Тихонько уползал в свою норку, сворачивался клубочком и зализывал раны. Вот это, наверное, больше на меня похоже.

Прожекторы у гостиницы освещали лишь часть пляжа. Дальше Джоан и Майку светила только луна.

Они снова двинулись вперед. Прядь волос попала Джоан в рот. Она тут же вытащила ее и сказала:

– Все, что ты мне тогда наговорил, было оправданно. Это не ты, а я сейчас должна извиняться перед тобой.

– Нет. Ты приехала на базу и сама разыскала меня, – запротестовал Майкл. – А если следовать правилам, указанным в учебнике для жиголо, мне нужно было соврать тебе и наплести что угодно, лишь бы уверить тебя в том, что Стива я поставил вместо себя не случайно. Будто бы меня срочно вызвал начальник, а иначе я обязательно бы сделал все так, как мы договаривались. Потом я должен был целовать тебя, обнимать и говорить приятные вещи. Одним словом, устроить все так, чтобы ты мне поверила и была готова к очередной встрече у себя в номере. Но вместо этого я позволил себе разозлиться и… Господи, я и сейчас начинаю нервничать. Нет, все-таки я скажу то, что хотел, ладно? У меня тогда сердце разрывалось на части. И все потому, что ты молчала целых шестнадцать часов и не давала о себе знать.

Ну, хорошо. Он заговорил о разрывающемся сердце, и она уже не могла найти в себе силы, чтобы прокомментировать его замечание насчет «учебника для жиголо». А если честно, она вообще растерялась и не знала, как реагировать на его признание.

– Кому как не мне знать, что такое смертельный страх, – продолжал Малдун. Ветер трепал ему волосы, и они падали ему на глаза, но потом их снова сдувало со лба. – Я понимал, что несу полную околесицу. Я понимал все это, потому что… потому что осознал, что во мне зреет очень серьезное чувство. И играть по прежним правилам я больше не мог. Когда мы впервые занялись любовью, клянусь, я думал, что наши отношения будут непродолжительными. Ну, как это бывало у меня раньше. Что будет, то будет. Не думай о завтрашнем дне. В общем, расслабься, получай удовольствие и радуйся. И желательно почаще. Развлекаться вообще нужно по возможности больше. Я и собирался, так сказать, порезвиться с тобой эти три недели, вплоть до того момента, когда ты сядешь в свой самолет и улетишь домой. Но у меня ничего не получилось. – Он замолчал, словно подыскивал нужные слова. – Понимаешь, дело в том, что забыть тебя после той ночи… оказалось весьма проблематично. То есть у меня ничего не вышло. И я до сих пор… Но затем я подумал о том, что через пару недель забыть будет вообще невозможно. Если я сейчас чувствую себя так ужасно, что же будет потом, когда придет день разлуки?..

Он засмеялся, словно презирал себя за такую сентиментальность:

– Но и то, что творится со мной сейчас, ничуть не лучше. Я хочу быть с тобой, пока ты здесь. Жизнь слишком коротка, и я не могу упускать такой шанс. Между прочим, мне сегодня уже об этом напомнили. И вот я пришел к тебе. Если ты согласишься подарить мне часть своего времени в течение следующих трех недель, я с удовольствием воспользуюсь этим. В общем, ты можешь распоряжаться мной, как тебе угодно. Все зависит только от тебя.

Все зависит от тебя. Джоан продолжала идти вперед, боясь посмотреть на него, боясь заговорить. Он действительно считал себя незначительным эпизодом, одноразовым элементом, который используют и выбрасывают за ненужностью. Какой-то человек (или их было много?) заставил его поверить в то, что с ним нельзя поддерживать отношения. Все это было очень грустно.

Он жил с сознанием того, что обычно становится кошмаром женщины: его считали всего лишь объектом для секса. Нет, сегодня днем Джоан зря назвала его трусом. Он ведь просто пытался сохранить уважение к себе. А для человека, самооценка которого как равного партнера фактически равнялась нулю, это было проявлением силы и даже храбрости.

И вот он явился к ней, готовый сдаться и согласный на все условия, которые она ему предложит. То есть передать ей бразды правления, если можно так выразиться.

И как она должна на это реагировать? Сказать что-то вроде: «Ладно, шалунишка, давай попробуем встретиться лет через десять»?

Нет, об этом даже и подумать страшно! Никогда в жизни она не произнесет ничего подобного. Она понимала его и сочувствовала ему. И он был ей не безразличен. Далеко не безразличен. Но она пока что не могла перебороть себя и сказать, что он не прав, что он вовсе не одноразовый партнер, а как раз наоборот. Но Джоан молчала.

– Майкл! – только и смогла она произнести.

Он схватил ее, повернул к себе лицом, потом крепко обнял и поцеловал.

Боже мой! Как он целовался!..

– Ничего не говори, – попросил он в перерыве между поцелуями. – Не надо. Молчи. И неважно, что ты хотела сказать. Пойдем к тебе в номер. Господи, я так хочу тебя! Я хочу войти в тебя. Пусть сегодня это будет только секс, и ничего больше. Хорошо? Не надо разговаривать, не надо думать. Пусть это будет только сегодняшняя ночь, потом – только завтрашняя, потом…

– Майкл…

Когда он вот так целовал ее, она была готова согласиться со всем, что он говорил. И пообещать ему все, о чем он просил.

– Майк…

И все это будет ложью с ее стороны.

– Майкл, остановись!

Он замер и перестал целовать ее, но никак не хотел отпускать из своих объятий. Малдун закрыл глаза и прикоснулся лбом к ее лбу.

– Прости меня, – заговорила Джоан. – Мне очень жаль, что все так вышло. Я буду с тобой откровенна. Только, пожалуйста, не надо меня ненавидеть…

– Ни за что на свете.