Книга Одно мгновенье до любви - Сюзанна Брокман

— Да, есть. Небольшая, но есть. Я ужасная трусиха. Я хотела бы ложиться вечером в кровать, зная, что прожила день полной жизнью, но я ложусь, чувствуя, что я опять все упустила, потому что боялась всего на свете. Мне надоело всего бояться! Я хочу осуществить то, о чем всегда мечтала, — сделать фантастическую прическу и носить одежду, которая бы не скрывала моего тела. Я хочу прыгать с парашютом и заниматься серфингом… Я хочу, не знаю… плавать с дельфинами, проехать на велосипеде по всей Европе. Я хочу заняться с тобой любовью в кинотеатре.

Келли сама не поверила, что сказала это. Второй раз она бы не произнесла этого никогда. Но сейчас в нее словно вселился бес.

— Я хочу заняться с тобой любовью на яхте моего отца, прямо в гавани! Я хочу, чтобы ты сейчас повалил меня на постель и не отпускал бы до завтрашнего полудня. Я хочу такой страсти, о которой читала только в книгах, — секс на кухонном столе, на лестнице в спальню, в туалете пригородного поезда. Я хочу испробовать его везде: на вечеринке в шкафу гостевой комнаты — знаешь, где снимают верхнюю одежду и люди постоянно входят и выходят? Я хочу, чтобы ты ночью забрался в мою спальню через окно, чтобы разбудил меня, и мы бы занялись любовью — даже если мы уже занимались этим двумя часами раньше. Боже, я хочу ощутить тебя внутри себя…

Том поцеловал ее.

Он не мог больше сдерживать себя — ее слова пьянили его, сводили с ума. Она хотела… чтобы они в кинотеатре…

К черту ужин. К черту разговор.

То, что они хотели сказать друг другу, они уже сказали. Он сообщил, что не хочет причинить ей вреда, а она объяснила, чего от него ждет — в самых разных местах и самым разным образом.

Он хотел того же.

Том поднял Келли, и она обвила его тело ногами — точно так, как красочно только что описала. Его ладони поддерживали ее спину. Том перенес Келли на ее кровать.

Как он мог так ошибаться? Он видел только аккуратную оболочку — и не разглядел за ней реального человека. Нежная Келли Эштон казалась ему недоступной — от женщины же, которой Келли была, у него захватывало дух. От прикосновений рук и губ Келли к его груди Тому захотелось рассмеяться.

На кровати лежало ее платье. Том схватил его и швырнул на стул у компьютера, затем освободил Келли от сорочки.

Боже милостивый!

Том подумал, что именно такая фигура совпадает с его представлением о совершенстве. Ни одна женщина в его жизни не могла сравниться с этой — даже одна длинноногая супермодель, с которой он встречался несколько лет назад. В постели у них не очень получалось — и только теперь Том понял, что дело было не в нем.

Он довольно часто видел Келли в купальнике. Это было у бассейна ее отца. Но только сейчас он впервые увидел Келли без купальника.

Было удивительно, что он мог целовать ее, дотрагиваться до нее, гладить руками ее нежную кожу.

Она тоже гладила его, жадно, словно никак не могла этим насладиться, не могла поверить, что имеет такую возможность.

Том опустился на кровать. Он начал целовать шею Келли, ее плечи.

Она стянула с себя бюстгальтер — и тут Тому захотелось вскрикнуть от восторга. Но он только рассмеялся.

Келли рассмеялась тоже — и протянула руки к его поясу. Но справиться с ним ей никак не удавалось — и она просто прикоснулась к его восставшей плоти прямо через брюки. Это просто поразило Тома — он в самом деле в комнате Келли, занимается с ней любовью. Они сейчас завершают то, что начали в фургоне Джо много лет назад.

Знает ли она, как долго он этого ждал?

Том отстранился, чтобы расстегнуть пояс и освободиться от брюк и ботинок. Она привстала на колени, в ее глазах горело желание. О желании говорили и острые кончики ее грудей.

— О Боже! — прошептала Келли, когда он спустил с себя плавки.

Когда Том поднял на нее глаза, она улыбалась. Ее глаза были расширившимися от восхищения.

Том не мог не рассмеяться. Он знал, что женщинам нравится его тело, но в том, как откровенно любовалась им Келли, было что-то подкупающее.

Он снова скользнул в ее объятия, их ноги переплелись. Их поцелуй был глубоким. Ощущение от ее груди показалось Тому непередаваемым. Но когда она дотронулась до него холодной ладонью, он вздрогнул.

— Келли. — Это был скорее выдох, чем слово.

Она рассмеялась, потом опрокинула Тома на спину и принялась целовать его губы, шею, грудь. Ее волосы возбуждающе щекотали его кожу. Том оперся на локоть, чтобы…

— Боже! О Боже! — Только тут Том понял, что выкрикнул эти слова.

Больше он не успел ничего сказать. Ее губы закрыли его рот. Но он хотел видеть ее ангельское лицо, ее улыбку.

— Боже, великий Боже!

Он снова выкрикнул эти слова.

То, что она делала с ним, нельзя было назвать словом «хорошо» — это было невыразимо хорошо. Но он не хотел, чтобы их первая ночь была только такой. Он хотел, чтобы и она кричала.

Том опрокинул Келли на спину, но она привлекла его к себе и начала целовать — так же жадно, как и раньше.

На ней все еще были тонкие розовые трусики, и Том проник под них. Келли раздвинула ноги и застонала.

Громко.

Тому это понравилось. Она была готова принять его — и нисколько не пыталась этого скрыть.

И тут он увидел ее татуировку. Это был миниатюрный символ мира, меньше десятицентовой монеты, на ее левом бедре — прямо под линией трусиков.

Келли внезапно отпрянула от него и скользнула к столику у кровати, из которого вынула запечатанные презервативы. Пока он стягивал трусики, она распечатала упаковку.

Он быстро прикрыл свою плоть, и Келли поцеловала его. Затем прижалась к нему и обняла ногами.

Том обхватил ее бедра.

— Знаешь, у меня всегда была фантазия — когда мы будем делать это в первый раз, я буду смотреть в твои глаза. Он проник в нее. Глядя в его глаза, Келли улыбнулась.

— Мне всегда нравилось смотреть в твои глаза, — прошептала она. — У тебя очень красивые глаза, Томми.

То, что она делала, было так восхитительно, что Том потерял дар речи. Он смог только привлечь ее к себе, чтобы поцеловать, чтобы трогать ее гладкую, как шелк, кожу.

Они перевернулись, Том оказался наверху, надеясь, что это вернет ему самообладание.

Он ошибся.

Он потерял остатки самоконтроля, когда Келли прижала его к себе и, бешено целуя, убыстрила темп. Мир вокруг начал вертеться — но это головокружение не было вызвано травмой головы. Том никогда раньше не испытывал столь острого наслаждения, такого захватывающего душу экстаза. Ее рот, его рот, ее руки, его руки. Было трудно разобрать, где кончается он и где начинается она.