Книга Шпага, честь и любовь - Анатолий Минский

Памфил медленно, чтобы не спровоцировать выпад, повернулся к противнику. Окровавленное остриё замерло на волоске от стекла очков. Наверно, мог попробовать отпихнуть северянина Силой. Вздохнул и решил не искушать судьбу.

— Будьте вы прокляты.

На камни упала перевязь с оружием и пояс с кошелём.

— Четыре шага назад. У секунданта нет возражений?

Юнец судорожно мотнул головой. Алекс подобрал амуницию.

— Вы куда собрались?

Юный Порфир, приподнявший уже крыло, испуганно моргнул глазами. Его мучитель безжалостно продолжил:

— Вы изволили обвинить меня в нарушении данного слова. Потом признали мою победу честной, следовательно, ваше первое утверждение — ложно и оскорбительно. Вы в самом деле рассчитывали ненавязчиво улизнуть?

Иана никогда не видела, чтобы люди бледнели до такой степени быстро. Миг — и щёки белее молока. Тонкие губы под детским пушком дрогнули.

— П. приношу извинения, благородный синьор.

— Извинения приняты, — надменно уронил дуэлянт, высоко вскинув голову с лицом, обильно украшенном шрамами.

— Означает ли это, что я могу лететь?

— Отнюдь. Вы вольны уйти. Или остаться — по вашему выбору. Что непонятно? Вы сдались, дуэль завершена. Прошу сложить оружие и, конечно же, крыло. Честь вы уже оставили.

Порфир сделал последнюю жалкую попытку.

— Я не позволю! Это не по правилам…

— Разгадайте загадку, юный тей. Стоят на скале два человека, у одного клинок в ножнах, второй держит шпагу у сердца противника. Вопрос: кто из них устанавливает правила?

В финале неприглядной сцены Памфил попросил хотя бы коня, оставшегося от Гайса. Алекс разыграл изумление:

— Две минуты назад вы предложили мне забрать его в качестве трофея. Никогда не встречал, чтобы тей столь быстро отказывался от данного им слова.

Глава двадцатая

Небо!

Встреча с тобой после расставания — как глоток воды после жажды в пустыне.

Без очков, масок, оперённых сапог, имея возможность благоразумно отвезти к казарме трофеи на лошадях, Алекс и Иана, не сговариваясь, схватили крылья. Меньшее, ранее принадлежавшее Памфилу… или Порфиру, из-за сходства северянин перепутал эти имена, он тут же отдал девушке.

Она, памятовавшая новогодний бестактный подарок — пистолет ограбленной ламбрийки — крыло приняла с радостью. Пусть великоватое по площади, ремни ещё подгонять, что без пробных подлётов невозможно, но оно — билет в небеса!

Тей Ориген соединил трёх лошадей в цепочку, забросив удила на луку седла передней кобылы, и повёл их по тропе к расположению имперской части, вызывая неприязненные взгляды фиолетовых. Алекс и Иана шагнули к краю пропасти, с которого вниз улетели бездыханные останки злосчастного Гайса.

— Давайте вместе… Готовы?

Привычный пожар в теле, который столько месяцев не мог прорваться наружу ради главного, высокого, ради того, что делает жизнь тея осмысленной, поднимая над серостью бренного мира и чуть-чуть приближая к Всевышнему.

Трепет ветра в поднятом крыле.

Состояние предвкушения, острое, сладостное, бодрящее.

Бездна под ногами, но не опасная, она — друг, даёт достаточно пространства, чтобы набрать скорость в прыжке.

Дикий восторженный вопль: «Э-эй-я-я-а!»

Вперёд!

Совладав с чуть непривычным крылом, Алекс тут же скосил голову вправо, где с утёса сорвалась вторая крылатая тень — Иана. Они неслись по воздуху впервые со дня отплытия из Нирайна. И снова вместе.

Принадлежность к тейскому сословию означает не высокомерие или дворянскую спесь. Во всяком случае — не только. Кто не взмывал над миром с трепещущим полотном за плечами, тому не понять: у крылатого тела крылатая душа.

Ветер в лицо, по-февральски колючий, вышибает слёзы из глаз, замораживает щёки, играется полами плаща, не приспособленного для воздушных экзерсисов, забирается внутрь, выкрадывая остатки тепла. Ветер требует уважения: в гости к нему нельзя приходить в чём попало.

Или это слёзы радости?

Крыло даёт необычайную степень свободы. Тей способен преодолевать огромные расстояния в несколько раз быстрее, чем конные экипажи с заменой лошадей на станциях. Разве что ламбрийский поезд в состоянии тягаться в скорости с крылатым дворянством, но лишь там, где проложены рельсы.

Простой смертный поднимается вверх, карабкаясь в гору и влезая на деревья — жалкие потуги рядом с поэзией стремительного набора высоты или парения в восходящем потоке.

Крыло позволяет из заточения плоского мира вырваться в третье измерение.

Человек иной крови представить не может, каково это — подставить лицо тугим невидимым волнам, которые скатываются на грудь, толкают в живот и пропадают сзади, забытые и ненужные, а им на смену приходят новые, до бесконечности, пока не иссякнет запас внутренней Силы и не надоест кружить, обнаруживая новые восходящие потоки. Тей опускается на землю как гость, уверенный — после некоторого отдыха он в любой миг снова вознесётся к облакам, где его настоящий дом…

Триумф имперских военных по поводу победы на дуэли и унижения слуг нелюбимого здесь герцога Мейкдона Алекс оборвал неожиданно резко.

— Завтра я лечу к фиолетовым и с ними — в Майрон.

Тей Ориген, прибывший много позднее и получивший на память о дуэли трофейный кинжал Памфила (или Порфира), чуть не выронил подарок из рук.

— Алексайон, при всём уважении к вашему мужеству… Но зачем?

Северянин грустно усмехнулся.

— Потому что я не собираюсь закалывать каждого идиота, виновного не в оскорблении моего достоинства, а в скрупулёзном следовании официальному приказу. Отменить же его может только сам герцог.

Иана, сидевшая за столом наравне с офицерами как благородная и, вдобавок, известная выполнением таинственной миссии на Западе, покачала головой.

— Вы уверены, что мне вторично удастся вытащить вас из камеры смертников?

— Нет, синьорина. Более того, буду настаивать, что на этот раз мы расстанемся. Не протестуйте. Я и так слишком часто подвергал вас опасности.

Разговоры за столом смолкли. Имперские офицеры с любопытством уставились на необычную парочку.

Иана обворожительно улыбнулась и отчеканила:

— Небо — свободное. Я вольна. Летать. Где. Захочу.

Командир части рассмеялся.

— Боюсь, синьор Алексайон, вы выбрали себе не слишком покладистую спутницу. А раз небо свободное, выполню-ка давнюю просьбу тея Оригена и отправлю его в Леонидию с пакетом. А если путь всех троих совпадёт — значит, так пожелал Всевышний.

Перед отбоем, сопровождая Алекса через плац к офицерской казарме, прим сделал последнюю робкую попытку отговорить от визита.