Книга Общая тетрадь - Татьяна Москвина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот и Рогожкин снял такое кино – не от души, а по заказу. Устал, наверное, маяться со своим авторским кинематографом. Ведь на самые заветные свои мечты он найти денег никак не мог. Нереализованные сценарии Александр Рогожкин пару лет назад даже собрал в книгу («Своя чужая жизнь»), так их много набралось.
Да, кинематографисты зависят от больших денежных масс, и с этим ничего не поделаешь. Нереалистичным прожектерством было бы требовать от них всех кристальной честности и повышенной совестливости. Им нужны деньги для работы, и это прежде всего! Да, раньше был какой-то волшебный папа, и он проплачивал авторское кино во всем мире, и развелось тогда немерено всяких там Висконтей, Феллиней и Тарковских. Но с этим уже покончено. Новая Россия, которая заказывает кино, – это Россия Газпрома, Россия самодовольных менеджеров, Россия для немногих, бестрепетно сметающая все остатки социализма, а с ними и авторское кино. И она не собирается платить за трезвый социальный анализ или творческие подвиги одиноких душ. Она проплачивает только «позитив». (То есть по-русски говоря – ложь, фальшь.) В этом «позитивном» кино даже А.С. Пушкин стал высоким, симпатичным брюнетом (картина «1814»). Что уж говорить о России будущего, которая на своей территории проводит мировой финал по футболу. Тут вообще нет никаких социальных проблем или личных драм – рогожкинский фильм в точности повторяет стилистику сталинского кино конца сороковых годов. Где шла борьба хорошего с еще лучшим, девушки с косичками хлопали ресницами и взлетали, а отдельные недостатки искоренялись прямо в кадре.
Весь антураж картины – глянцевый, богатый, энергичный (действие происходит на тренировочной базе и на стадионе). Дорогая спортивная форма, дорогие машины, никаких социальных конфликтов, все объединены вокруг желанной победы. Даже такая вражина, как дорожный инспектор, оказывается чудесным фанатом, на досуге сочиняющим речовки. Вот национальная идея – футбол, победа в футболе. Ведь футбол может объединить всех в экстазе, а массовый экстаз – это заветная русская мечта. Вождь ли это на трибуне воздвигается, предводитель секты творит чудеса или юноши бегают с мечами, какая разница! Главное – ура! Да здравствует! Вперед, Россия! Вперед! Вьются по ветру триколоры, жарко ревет многоголовый дракон стадиона…
Однако сама игра в картине «Игра» не показана. Режиссер собрал разные байки вокруг и около темы футбола, в привычной анекдотически-фольклорной манере. Как всегда, у Рогожкина нет одного главного героя, но есть группа героев. Здесь это жуликоватый администратор нашей сборной М.Д. Звонов, он же главный «отдельный недостаток» (Ю. Степанов), юная блондинка, она же уборщица-филолог, изучающая язык новой России (Л. Львова), туповатый, но чистый сердцем охранник Коля (А. Волобуев) и другие лица. Кстати, победа России в финале достигается не столько сознательными усилиями воли и мастерства, сколько нелепым, доморощенным колдовством. Представляю, с какой брезгливостью посмотрели бы эту картину в Англии, на родине футбола! Массажист (А. Ваха) тайком плюет в ботинки форварда, его спившийся предшественник (А. Булдаков) вообще, будучи грамотно напоенным по правильной схеме, предсказывает результаты любого матча, двое мальчиков из интерната для детей с умственными отклонениями оказываются способными стопудово забить с углового… Прохиндей Звонов, напоив предсказателя, узнаёт результат – это «3:4 по пенальти» – и ставит огромные деньги. Но ирония судьбы в том, что это 3:4 в пользу России, а не наоборот, как подумал было корыстный администратор. Вот так вот, в Россию надо верить, а кто не верит, тому санитаров с носилками!
Сюжета, как всегда у Рогожкина, нет, есть только объединяющая ситуация, но беда в том, что нет ни характеров, ни стиля, ни атмосферы.
И такое впечатление, что оборвана и ниточка связи режиссера с дыханием народа. Потому что по заказу можно снять историческое кино на патриотическую тему, это уж изначально такой жанр мертвецкий, в него, как в могилу, легко влезть. А комедий по заказу не бывает! И когда герои картины «Игра» мчат по газпромовской Москве в желтом кабриолете за полмиллиона долларов под кретинскую бездарную музыку (точнее будет назвать эти звуки «аудио-дизайн»), вспоминаешь другой, чудесный мир, который когда-то открыл нам режиссер. Где медведи ходили к людям в гости и пили водку на природе, русалки хохотали в камышах, и деньги не имели верховной власти, и русские познавали истину и умели смеяться сами над собой.
А теперь получилось неживое кино – чучело, а не кино. Жалко Рогожкина. Если теперь и угрюмого, твердокаменного Балабанова бесы соблазнят на глянцевое позитивное кино о светлом ближайшем будущем России (где каждый год полмиллиона мужчин умирает только от алкоголизма) – ну, беда! Прямо хоть уходи из критики! Мне же Первый канал еще не приплачивает, чтоб я умирала от счастья при виде его продукции.
Иначе, друзья читатели, вы без труда бы об этом догадались.
2008
Как известно, хороших писателей не бывает, а бывают хорошие книги. Тут я прочла одну такую хорошую книгу – поэтически бессвязное и патриотически насыщенное повествование Натальи Ключаревой «Россия: общий вагон».
С его обложки глядит на читателя потрет некой продвинутой, прогрессивной девахи с раскрашенным лицом и зелеными волосами. Ну, этим нас не проймешь. Мы в перестройку и не такое видали на девичьих и юношеских лицах. Юноши уж давно свинтили из этого света большими толпами, а модные перестроечные девахи и сейчас кое-где попадаются, спившись вчистую.
(Не знаю отчего, но модные девчонки всегда спиваются…)
«Россия: общий вагон» я изучала в пригородной электричке и констатировала про себя: со времен Некрасова, печалившегося, что русский народ своих героев не знает, не несет с базара Белинского и Гоголя сущеглупый холоп, – ничего принципиально не изменилось. Вокруг меня читали газеты с кроссвордами и даже не Маринину – Юлию Шилову. Грызли мороженое. С удовольствием, для порядка вначале глянув на коробейника с хорошо выделанной суровостью, покупали всякое мелкое дерьмецо. Люди были безвкусно и бездарно, но зажиточно и чисто одеты. За окном все сто километров, пока я ехала, расстилались мирные картины – поля, перелески, домишки. Виднелись кое-какие руины советской цивилизации, проржавевшие остовы неведомых зданий, но уверенно вздымал драконовы головы и дорогой новодел.
А между тем из книги «Россия: общий вагон» вставала душераздирающая картина умирающей страны. В брошенных шахтерских поселках выли собаки, голодные чахоточные вылезали из больниц на волю. Сытые злобные власти мучили несчастных погибающих стариков, которые в последнем приступе отчаяния шли маршем на столицу. Искренние и смелые юные революционеры и присоединившиеся к ним девушки с зелеными волосами пытались исправить картину мира. Продвинутые преподаватели читали своим ученикам Генри Миллера и Ги Дебора. Все это, обильно приправленное восклицательными знаками, воспринималось легко и с удовольствием, особенно когда я купила мороженое с названием, которое годилось бы для моего автопортрета, – «Бодрая корова» – и под его благодетельным влиянием перестала жалеть, что взяла в дорогу Ключареву, а не таинственную Шилову.
