Книга Клото. Жребий брошен - Ева Ланска

Наверное, сработал инстинкт самосохранения: если не думать о насилии, о похищении, о смерти, а представить, что она находится здесь по доброй воле… Тогда будет не так страшно. Чем меньше страха, тем адекватнее поведение. Легче приспособиться, легче играть с этим чудовищем. Только ни в коем случае не вспоминать, что Оливье Дескампс — чудовище…

Оливье отодвинул стул:

— Прошу…

Женя кивнула головой и расположилась в удобном полукресле. Дескампс сел напротив. Есть начали в полном молчании, Оливье старался не смотреть на нее. Женя начала было размышлять, что бы такое сказать… И вдруг поняла: слова не вымолвит до тех пор, пока не поест.

У Жени возникло зверское чувство голода. «Действительно, — вспомнила она, — ведь за весь день все, что я ела, — это салат в кафе с Димой». Она собиралась перекусить перед дорогой, но так волновалась, что одна только мысль о еде вызывала отвращение. Теперь все было иначе. Сейчас она уже не чувствовала волнения. Только ужас, загнанный глубоко внутрь и задавленный страстным желанием выжить.

Она взглянула на Оливье, молча разливающего вино по бокалам. Дескампс вел себя так, словно она и не сидела прямо напротив него. После вина его тонкие губы стали неприятно красными. Женя была не в силах нарушить это гробовое молчание.

«Да, — подумала она, — на смену неопределенности пришла довольно неприятная реальность».

И все-таки Оливье Дескампс был похож на кого угодно, только не на маньяка, от которого исходит настоящая, смертельная угроза. Похоже, единственное, что ей грозит — как девушке, похожей на его мечту, — это принуждение к близости. Вряд ли Дескампс прибегнет к грубому насилию. И доказательство тому — романтический ужин при свечах…

Насильник повел бы себя иначе. Оливье хочет ей понравиться. Он надеется вызвать в ней любовь или хотя бы желание. Но это — она взглянула на бледного, косящего, с влажными красными губами Оливье, с неохотой, через силу жевавшего салат, — нет, ЭТО просто невозможно.

— А десерт пойдемте есть на палубу, — предложил Дескампс, вытирая губы салфеткой. — Сейчас будет закат. Это красиво…

На палубе их ждало эффектное зрелище — бескрайняя водяная гладь и кроваво-красный диск закатного солнца, а еще два шезлонга и небольшой столик. «Прекрасный кадр для рекламного буклета „Счастье на двоих“,» — мрачно усмехнулась Женя.

Оливье Дескампс поставил на столик поднос с мороженым, фруктами и вином. Женя и без того озябла, а взглянув на мороженое, просто задрожала: кроме открытого платья, на ней ничего не было. Оливье понял. Он вышел и через минуту принес два пледа — ей и себе. Так они и сидели, укутавшись в пледы, пили вино и молча смотрели на то, как тонет солнце. Последний луч — и небо стремительно потемнело, появились яркие, колючие звезды…

— Сегодня без луны, — наконец, нарушил молчание Дескампс.

Женя насторожилась, но продолжения не последовало. Тогда она наконец решилась на рискованный вопрос:

— Как вы думаете, когда починят «Серебро»? Дело в том, что у меня только три дня свободных…

Оливье повернул к Жене каменное лицо и посмотрел на нее, чуть-чуть сдвинув брови. Это могло означать что угодно — от вежливого сочувствия до бешеного раздражения. Женя попыталась изобразить на лице невинное любопытство и легкую озабоченность.

— Понимаете, у меня могут быть неприятности на работе.

Дескампс проигнорировал ее полувопрос-полупросьбу. Но хотя бы не замкнулся в молчании. А вместо этого отвернулся и безучастным голосом спросил:

— Вы давно работаете брокером?

— Нет, — насторожилась Женя, — недавно… Всего три-четыре месяца…

— А до этого?

— В книжном издательстве, редактором и переводчиком.

— В России?

— Да, в Москве.

— В Москве… — повторил Оливье задумчиво. — А почему вдруг яхты?

— Это странная история, — помедлив, ответила Женя.

— Расскажите, — попросил он.

И Женя, повинуясь какому-то наитию, рассказала ему про удивительный день, когда прямо на ее глазах смертельным прыжком закончилась жизнь неизвестной женщины. О том, как это зрелище изменило и ее жизнь… Как шаг за шагом она, Женя, удалялась от привычного русла забот и дел — и наконец угодила прямиком в руки своей новой судьбы. Она рассказывала об этом спокойно, не торопясь, тщательно подбирая слова, стараясь поточнее передать свои ощущения.

Что-то нелепое, несуразное было в этих воспоминаниях — здесь, в открытом море под черным небом, расцвеченным огромными сверкающими звездами. Было как-то дико рассказывать об издательской рутине, сидя рядом с преступником мирового масштаба, краем глаза разглядывая его неприметное, безучастное лицо.

Дескампс молча слушал ее, опустив глаза в пол и не выказывая никаких эмоций. Но когда Женя закончила, стало видно, что он все-таки немного взволнован — его косящий глаз еще больше уплыл в сторону.

— Верно, очень верно… — задумчиво проговорил он. — Случайностей не существует. Их просто нет.

Он поднялся с шезлонга и уставился вдаль, чуть прикусывая ноготь большого пальца. «Наверное, в детстве грыз ногти», — подумала Женя и тоже поднялась. Оливье быстро обернулся к ней, заглянул в лицо:

— Вы устали?

— Немного, — робко ответила Женя.

— Пойдемте, я покажу вам вашу каюту.

Он проводил Женю до дверей и отступил на шаг, пропуская ее внутрь.

— Мило, — сказала она, оглядевшись. — Знаете, я действительно очень устала. Вы не обидитесь, если я сразу лягу спать?

Дескампс стоял в дверях — сутулый, с настороженным взглядом бледно-серых выпуклых глаз — и внимательно следил за ней. Потом сделал шаг в комнату и замер.

— Спокойной ночи, — произнес он сипло. — Если вам что-то будет нужно — просто позвоните.

Оливье показал ей небольшую кнопочку на прикроватной тумбочке и быстро вышел. На этот раз дверь он не запер.

«А чего запирать, — грустно подумала Женя. — Свой подвиг на „Фортуне“ я уже не повторю… Мы в открытом море, непонятно даже, в какую сторону плыть».

Она осторожно приоткрыла дверь и выглянула — ничего и никого не видно. А вдруг Дескампс придет, когда она будет спать? Женя проверила замок и, обнаружив, что дверь запирается изнутри, обрадовалась.

Конечно, при желании эту дверь можно открыть одним ударом ноги. И все-таки Жене было спокойнее думать: вот если Дескампс заявится ночью, у нее будет хотя бы время на… На что? На то, чтобы проснуться? Или даже второпях одеться? Разве это ее спасет? «Все, все, — устало подумала Женя. — Я и так на волосок от истерики. И нечего себя растравлять. Как случится, так случится. Значит, буду действовать по обстоятельствам». Женя разделась, легла и почувствовала, что лодка движется.

«Может, выйти, пока он за штурвалом?» — подумала она. И сразу же поняла: нет, это нереально. Ей не сделать и шагу из каюты — запас авантюризма на сегодня исчерпан.