Книга Седьмой дневник - Игорь Губерман

* * *

Хватать совсем не надо с неба звёзд,

с умишком даже очень небольшим,

имея волчью пасть и лисий хвост,

легко достичь сияющих вершин.

* * *

Борьба честолюбий, азарт вожделений,

игра миллионами жизней и судеб —

останутся те же у всех поколений,

а значит, и правнукам лучше не будет.

* * *

Стремлений, притязаний и амбиций

хватает лишь до некоторых пор,

и больно вдруг однажды удивиться,

как выдохся их жизненный напор.

* * *

Зарницы озарений прозорливых

уже нечасто жалуют меня,

будя в моих извилинах сонливых

игру полузабытого огня.

* * *

Понять былое – свыше наших сил,

что славы там достойно, что – проклятия.

Об этом у Творца бы я спросил,

но наши для Него темны понятия.

* * *

Звучит сегодня всё грозовой нотой

и всеми дух готовности владеет.

Мир катится к войне с такой охотой,

как будто, кровь пустив, помолодеет.

* * *

Дана лишь человеческому кругу

любовного безумства благодать.

За счастье поелозить друг по другу

способны только люди жизнь отдать.

* * *

Был явно жребий свыше уготован:

еврей за те века, что время длится,

на стольких наковальнях был откован,

что дух его не мог не закалиться.

* * *

Нравы жизни, сегодня царящие,

держат душу во мраке и мгле;

кто подсел на стишки немудрящие,

тот сидит на целебной игле.

* * *

Её не описали хрестоматии,

неведомо науке благонравной,

что в людях есть энергия апатии,

недоброй, равнодушной и отравной.

* * *

Все тогда были вровень равны,

тьму творили руками дрожавшими

и решали проблемы страны

головами, на плахе лежавшими.

* * *

Я мельком повидал довольно много,

и в этой мельтешистой скоротечности

меня хранили три некрупных бога —

упрямства, любопытства и беспечности.

* * *

Забавная такая хренотень

меня пугает нагло и бесстыже:

чем дольше я коплю на чёрный день,

тем чёрный день мой делается ближе.

* * *

Продукты духа крепко пахнут,

и ты меня не удивил,

когда душевно был распахнут

и я твой запах уловил.

* * *

Великие люди приходят во сне,

болтая цитаты вразброд,

но жалко – приходят они не ко мне,

а к тем, кто, по-моему, врёт.

* * *

На склоне дней нам легче отказаться

от резвого метания камней,

и всех за всё простить, и отвязаться

на склоне дней.

* * *

Подумал мельком я сегодня:

в толкучке жизни многолетней

на ком лежит печать Господня —

они и дьяволу заметней.

* * *

Много в жизни этой не по мне,

много в этой жизни я люблю.

Боже, прибери меня во сне —

как я наслаждаюсь, когда сплю!

* * *

Пришла ко мне повадка пожилая,

которую никак уже не спрячу:

актёрскую игру переживая,

в театре я то пукаю, то плачу.

* * *

Святое чувство недовольства,

святая жажда исправлять

имеют пакостное свойство

покой житейский отравлять.

* * *

Из мыслей и слов я крошу винегрет

и чушь сочиняю живую.

Я делаю много здоровью во вред,

а значит – ещё существую.

* * *

Источники блаженства и страдания,

дыханием тепла преображённые,

везде гуляют нежные создания,

весьма разнообразно обнажённые.

* * *

Что-то будит в сонной памяти луна,

шелестят ленивых мыслей лоскутки.

Жажду жизни утолил я не сполна,

только стали очень мелкими глотки.

* * *

Неправы те, кто тьму пророчит

и говорит о чёрной силе, —

дух Божий, веющий, где хочет,

ещё объявится в России.

* * *

Ничего не воротишь обратно,

время наше уже пролетело,

остаётся кряхтеть деликатно

и донашивать утлое тело.

* * *

Кто про всё имеет мнение —

хорошо тому,

и чужих умов томление —

по хую ему.

* * *

Я доживаю в тихой пристани

остатки выдавшихся лет,

и беззаветной страсти к истине

во мне уже нисколько нет.

* * *

Мы видим пожары и чувствуем дым,

нам чудится цокот подков…

Дух мёртвый сражается с духом живым

в течение многих веков.

* * *

Во лживой нашей атмосфере

всё – вопреки живой природе,

и дамы думают о хере,

а вслух болтают о погоде.

* * *

Привычна мне текучка дней,

поток рутинный и всегдашний,

и каждый день с утра видней,

как пусто прожит день вчерашний.

* * *

А сгинуть надо, всех любя,

на тонком рубеже,

когда всем любящим тебя

ты стал тяжёл уже.

* * *

Легла блаженная прохлада,

слегка душа зашевелилась;

как мало мне от жизни надо —

всего лишь только, чтобы длилась.

* * *

За рюмкой, кружкой, сигаретой

смотрел вокруг я со вниманием

и много понял в жизни этой —

но что мне делать с пониманием?

* * *

И снова на больничной простыне,

разрезан и зашит, я повалялся;

Бог явно снисходителен ко мне —

наверное, за то, что не боялся.

* * *

С печалью на приятеля гляжу:

у каждого из нас кулёк аптечный,