Книга Когда отдыхают ангелы - Марина Аромштам

— Думаешь, можно? — я откинула плед с лица. Неужели есть какая-то надежда? — И они тогда полетят?

— Полетят.

— Ведь так уже было. С магнитиками. Помнишь?

Дедушка кивнул и погладил меня по голове. Он всегда гладил меня по голове, чтобы успокоить.

— Деда, а она вернется?

— Если ангелы полетят — вернется.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Тут все дело в живой воде.

— В живой воде? — я откинула плед и теперь ловила каждое дедушкино слово.

— Помнишь сказку про Ивана-царевича? Его ведь убили. Родные братья, кажется. И нужна была живая вода, чтобы привести царевича в чувство. Это как раз об этом. Жажда — страшная вещь. Знаешь, чего человек больше всего жаждет? — дедушка снова погладил меня по голове. — Разделенности. Чтобы кто-то разделил с ним самое главное. Надо только подумать, что тут может стать живой водой.

— Что Марсём хотела с нами разделить? А вдруг мы не догадаемся?

— Нужно подумать. Хорошенько подумать. Всем вместе.

— Можно спросить у В.Г. Он же знает Марсём. Он с ней дружит! Деда, он сегодня придет?

— Да, должен. Я, правда, не уверен, что сегодня получится.

— Но ведь можно попробовать?

— Да-да, конечно, — дедушка вдруг стал думать о чем-то своем.

Но я уже ожила. Вечер — когда же он наступит?

32

В последнее время В.Г. приходил почти каждый день. Они с мамой даже смеялись, как это всем надоело: ходит туда-сюда! Надо это дело поскорей прекратить. Но поскорей не получалось. В.Г. решил переехать к нам после того, как они с мамой распишутся. Оставалось еще две недели.

В этот раз мама почему-то нервничала. Оказалось, В.Г. придет не один.

— Ас кем?

— Не спеши — узнаешь, — уклонилась от ответа мама и пошла хлопотать в кухню.

Но я спешила. Мне так нужно было поговорить с В.Г.!

Наконец раздался звонок. Я бегом бросилась к двери, торопя замки и цепочки. Дверь, наконец, открылась.

— Здравствуйте, дядя Володя! — крикнула я. И остолбенела. На дороге стоял не один В.Г.… Их было два: один всегдашний, которого я ждала, а другой — точно такой же, только намного моложе и без бороды. И еще у него были рыжие волосы. Такие же кудрявые, как у В.Г., только рыжие.

— Вот, познакомься, Алина, — сказал старый В.Г. — Это Матвей. Мой сын.

— А разве, — я замялась, — разве у вас был сын?

— Как видишь! — неловко засмеялся В.Г. — Может, раньше и не было. А теперь — есть.

— Просто он забыл о моем существовании, — решил пошутить рыжий. — А тут раз — и сюрприз.

— Что правда, то правда — сюрприз, — согласился В.Г.

— Ну, что же вы стоите в дверях? Проходите, пожалуйста, к столу, — в коридорчике появилась мама. — У меня уже пирог стынет!

— Ого! Как нас встречают! Добрый вечер! — и Матвей чуть поклонился, желая высказать маме свое почтение.

Тут все мы рассмеялись: он поклонился точно так же, как это делал В.Г., когда только-только появился у нас в доме. Матвей слегка растерялся и смотрел вопросительно.

— Вы точная копия Володи! Он бы не смог от вас отказаться — при всем желании! — объяснила мама.

— Но он отказался, как я понимаю.

— Давнее дело, — В.Г. постарался, чтобы фраза прозвучала полегче. — Выбора мне тогда не оставили. Твоя мама на этом настояла. Считала, вам с ней так будет лучше.

— Поэтому мне пришлось потрудиться, чтобы его отыскать, — Матвей кивнул в сторону В.Г.

— Ну, проходите, проходите, — теперь к маме присоединился дедушка. — И расскажите нам все по порядку. Это ведь настоящий детективный сюжет, как я понимаю?

— Есть немного, — засмеялся Матвей, следуя за дедушкой и усаживаясь за стол. — Пришлось покопаться в архивах, по адресным бюро побегать. У меня ведь на руках только свидетельство было. О рождении. Копия. Случайно сохранилась. А так у меня и фамилия другая.

— Архивы — это ведь вам близко? — мама решила разнообразить беседу. — Вы же в историко-архивном учитесь? На каком курсе? На втором? Этот такой престижный ВУЗ. И конкурс туда очень большой! Как только вы решились туда поступать?

— Это не я решил, это отчим. У него там связи.

— Отчим? — у мамы никак не получалось вывести беседу в безопасное русло.

— У нас в семье все отчим решал. До последнего времени. А мать только и знала, что твердила: слушай отца, слушай отца! А потом выяснилось, что он никакой не отец.

Я вдруг представила, как мама Матвея, маленькая рыжая женщина (почему я решила, что она маленькая? Потому что моя мама была маленького роста?), стоит в кухне и говорит строгим голосом: «Ты сегодня совсем не занимался. Так поздно! Где тебя носило? И тебе не стыдно? Отец пашет с утра до вечера! Только чтобы у тебя все было. А ты? Где твоя совесть?» А Матвей бубнит, глядя себе под ноги: «Пашет он! Кто его просил! Тоже мне! Отец! Видали мы отцов и получше».

Это не тайный умысел. Это просто наглость. Чтобы сделать своей маме больно. За то, что она ругается. И за то, что она права, а он — виноват. И из-за того, что Матвей виноват, он хочет обидеть свою маму. И говорит это жестокое: «Тоже мне — отец! Видали мы таких отцов!»

И его рыжая мама вдруг меняется в лице, опускается на табуретку рядом с кухонным столиком и кладет перед собой руки, внимательно рассматривая пальцы. Она долго-долго рассматривает пальцы, а потом говорит, не глядя на сына: «Я давно должна была тебе рассказать… Но я думала, так будет лучше… Так всем нам будет лучше!» Матвей ошарашен. Он ничего такого не хотел. Он только хотел подразнить маму. А получилось — дразнил судьбу. Но, говорит рыжая мама, пришла пора сказать. Пусть Матвей знает. Тогда он лучше поймет, что сделал для него этот человек, его отчим.

Но Матвей понимает что-то другое, свое. Он как раз рассказывает: теперь ясно, почему у них с отцом (то есть — с отчимом) возникали все эти конфликты; почему тот взрывался по пустякам, и кричал на него, и все время что-то требовал. Он чужую породу чувствовал, вот что! Он в нем дурную наследственность подозревал. И хотел ее вытравить. Он однажды даже отлупил Матвея. За то, что тот спер у соседского мальчишки игрушечный танк. Знаете, были такие коллекционные машинки? Матвей их собирал. А этот танк, он очень редкий. И мальчишке тому совершенно не нужен был. Но меняться мальчишка не захотел — из вредности. И тогда Матвей этот танк утащил. Пришел в гости, положил потихоньку в карман и унес. А отец, то есть отчим, обнаружил. И хлопнул его по заднице. Сказал, воров в его роду не было и не будет. Придумал тоже — в роду! Но это полдела: он заставил Матвея унижаться — тащиться к тому мальчишке, возвращать танк, прощения просить. А Матвей хотел машинку просто под дверь подложить. Все равно бы ее обнаружили. И еще был случай…