Книга Ключи от седьмого неба - Валентина Андреева

Наталью поддержал Костик. Но только морально. Физически же, вдохнув умопомрачительный запах чего-то вкусного, живехонько вскочил и, потеснив Наташку в сторону от двери, которую она подпирала, проник в кухню. Уже оттуда донеслись его дифирамбы золотым рукам Психеи. Однако задержался он там недолго. Слишком увлекся восторженными гимнами. После душевного исполнения с набитым ртом слов известного в свое время шлягера «Ах, какая женщина! Какая женщина! Мне б такую…» Костик был объявлен Колюней персоной «нон грата» и выдворен с территории кухонного заповедника. Пинком и с заявлением: «Самому нужна!» Затормозив у дивана, Костя ткнулся головой в его спинку и мелко затрясся. Повернувшись к нам, явил смеющуюся физиономию и жестами выразил свое мнение по поводу поведения Колюни. Сопроводив их всего одним восклицанием «Во!!!», постучал кулаком по своей голове, немного замешкался, подбирая для сравнения подходящий объект, и трижды приложил кулак к своему колену.

— Диз-зайнер! — с оттенком издевки мотнул он головой, но тут же нацепил на лицо маску сосредоточенности и серьезности, ибо из кухни вышел Колюня с особым приглашением: «Ужинать!» — Ведут себя нагло, — дождавшись его ухода, заявил Костик. — То ли с расстройства, что им не разрешили отчалить, то ли просто оборзели.

Юр Вас отнесся к приглашению настороженно. В кухню направился не коротким путем (прямо от лестницы, где стоял, подпирая перила), а в обход. С единственной целью: предупредить нас с Натальей об опасности. Мы как раз решили не торопиться и дождаться возвращения из «больничной палаты» Дмитрия Николаевича.

— Не советую вам потреблять то, что будет лежать в ваших тарелках, Ткачуки не те, за кого себя выдают. Представьте, они спят отдельно. Она на кровати, он на полу. Лично я предпочитаю умереть своей смертью. У меня бутылка с кефиром опломбирована контрольной бумажкой, — сквозь зубы процедил дедушка и двинулся на кухню, не сочтя необходимым повторить то же самое для Костика.

Сам Костик нетерпеливо переминался с ноги на ногу в ожидании массового захода к ужину. Опасался быть первым. Именно это предупреждение и подвигло нас на немедленное вторжение на кухню.

— Разрешите? — оголодавший Костик галантно подхватил меня под руку и буквально потащил к столу, используя в качестве прикрытия от стоявшего рядом с плитой Колюни. Страховался на случай внезапного получения не очень дружеского тычка. Зато схлопотал его от разозлившейся Наташки, благодаря чему со званием «подручника» и сел мимо стула.

Больше всех был доволен Юр Вас, взбалтывавший в руках бутылку кефира.

— Вертухай! — презрительно бросил он внучку и направился к выходу.

Остановили его слова Психеи, призвавшей всех не ждать от нее милости, а взять тарелки и положить в них жареную картошку самостоятельно — прямо со сковороды. И подала пример. Это заставило Юрия Васильевича споткнуться у порога. Рассудив, что травить себя вместе со всеми Ткачуки не должны, он заложил крутой вираж правой ногой и, развернувшись, присоединился к остальным. А тут и Димка подоспел. С пространной нотацией, смысл которой заключался в том, что уж его-то к ужину надлежало пригласить в первую очередь. Если родная жена в силу своей легкомысленности не соизволит замечать его постоянной занятости в качестве домашнего доктора, то остальные должны отдавать себе отчет — каждый может стать его следующим пациентом. В доме нездоровая обстановка — сверх меры нервозная.

Уверена, муж не хотел никого пугать. Просто ему не удалось донести до присутствующих свои врачебные рекомендации — очень важно держать себя в руках. Сбой нервной системы влечет за собой сбой в работе всего организма. Увы, выступление хирурга Ефимова было безжалостно прервано. «Следующим пациентом» скоропостижно стал Юрий Васильевич. Он поперхнулся и еле откашлялся. А когда откашлялся, начались проблемы с сердцем. Стало совсем не до ужина. О нем вспомнили уже на сон грядущий, но как-то вяло, без инициативы.

Следуя примеру Джульетты, Юр Вас от вызова «скорой» решительно отказался. Велел порыться в его пластиковом пакете, найти и дать ему таблетку но-шпы. Предложенные Дмитрием Николаевичем лекарственные препараты отверг. К великому Димкиному удивлению, через пять минут после приема но-шпы аритмия у дедушки прекратилась. Едва ему полегчало, он попросил транспортировать его в кабинет. Вместе с початой бутылкой кефира. Убедившись, что бутылка стоит в изголовье дивана, и заручившись нашим с Натальей согласием временно скрасить его часы одиночества, Юрий Васильевич задремал.

Через полчаса, когда его сон стал более глубоким, о чем свидетельствовало похрапывание, мы и сами клевали носом. По существу, две ночи спали кое-как.

Решив, что дедуля уже не одинок — часы его одиночества скрашивает храп, мы потихоньку двинулись на выход. Храп тут же оборвался. Оглянувшись, очень удивились. Дедушка смотрел на нас совсем не сонными глазами.

— Мы… это… — промямлила Наташка, дважды мотнув головой в разных направлениях.

— Ага… — подтвердила я. — Показалось, дверь скрипнула.

— Наверно, опять Константин подслушивает, — пожевав губами, предположил Юр Вас, странно растягивая слова. — Проходимец он, но я его не боюсь. Он везде подслушивает. Сам видел. Не может такой прохиндей быть сыном Станислава. Вы пока не уходите, что-то мне беспокойно. Кефир здесь?

— А как же. — Наташкин тон отдавал обидой. — Ирина Санна вообще его терпеть не может, а я не употребляю просроченный. Может, принести корочку хлеба?

— Не надо. — Не поворачиваясь Юр Вас нашарил рукой бутылку, сделал пару глотков, уложил бутылку рядом с собой на подушку и успокоился.

Надежда, что он опять уснет, не оправдалась. Юр Вас разговорился. Два часа без передышки мы слушали легенды о похождениях старого ловеласа в бурной молодости. Процентов на пятьдесят приврал, конечно, но и оставшихся хватило, чтобы прийти к выводу: все бабы и вправду дуры. За редким исключением. Эта особенность запрограммирована на генетическом уровне и передается по наследству из поколения в поколение, независимо от господствующих в данный момент норм морали и нравственности. А титул «лучшей половины человечества» присвоен нам в утешение, от него за версту несет издевкой.

Несколько раз наведывался Димка. Оценив обстановку как прекрасную, быстро исчезал.

Когда Юр Вас начал повторяться, я осторожно перевела разговор на Надежду. Какие, мол, его годы и не стоит ли ему обратить на нее более пристальное внимание. Подумаешь, всего двадцать лет разницы.

— Разница у нас огромная, — живо возразил он. — Полжизни разница. Да и зачем она мне нужна? Я к свободе привык. Даст бог, не свихнусь и не заваляюсь. Пожить бы последние годочки без нужды и в свое удовольствие, а большего мне не надо. Слишком правильный человек ваша Надежда, хотя… и не без странностей. Ладно, идите спать. У самого глаза слипаются, хоть спички вставляй. Сейчас вот еще кефирчика хлебну и порядок. Жаль, здесь в двери замка нет, лучше бы закрыться. Ночью-то, если случайно проснетесь, не сочтите за труд меня проведать. Неспокойно как-то…

Голос Юрия Васильевича понемногу слабел, последние слова он вообще произнес еле слышно.