Книга Крест любви. Евангелие от Магдалины - Мариан Фредрикссон

– Мы должны попрощаться, – сказал Он.

Мария хотела закричать, объяснить, что последует за Ним долгой дорогой смерти. Но голос не слушался ее. Он улыбнулся, И улыбка Его была полна отчаяния и нежности, а потом объяснил, что в эти последние дни не хотел бы видеть Марию и остальных женщин рядом с собой.

– То, что солдаты делают с женщинами, – хуже смерти, – сказал Он.

Иисус рассказал о человеке с кувшином, который жил в Иерусалиме и должен был позаботиться о женщинах, укрыть их и защитить.

– Я приду туда, когда будет возможность увидеться.

И добавил:

– Здесь, в Вифании, оставаться нельзя. Воскресший Лазарь – опасный свидетель.

Мария не поняла, к чему были сказаны последние слова. Она смогла лишь прошептать:

– Может быть, мы будем следовать за тобой на расстоянии?

– Смешайтесь с толпой, которая меня окружит. Но не дайте себя узнать.

Взгляд Его устремился к колючим зарослям запущенного сада. Когда он вновь обратился к Марии, женщина поняла, что Он плачет.

– Я с тобой всегда, ты знаешь.

Усилием воли Мария Магдалина отогнала воспоминание о заросшем саде и ледяном ветре и поднялась со стула в своей беседке. Голос вернулся к ней, и он дрожал от гнева.

– Со мной всегда! Истина в том, что Ты следуешь за мной шепотом ветра, который дует, куда захочет. Или становишься предчувствием, когда мне совсем тяжело. Но этого мало, так мало…

Обжигающая головная боль заставила Марию лечь. Лежа на спине, вжавшись головой в подушку, Мария спрашивала себя:

– Господи, почему же мне недостаточно этого?

Она хотела уснуть, но картины из прошлого явственно возникали перед ее внутренним взором, лишь только она смыкала веки.

Глава 36

Следующим утром, когда все собрались на молитву, над Вифанией светило солнце. Буря миновала, и Иисус молился за них:

– Святой Отец, сохрани их во имя Твое, людей, которых ты забрал из мира и предал мне. Я охранял их, и никто из них не погиб, кроме сына погибели. Они не от мира, как и я не от мира сего. Освяти их Твоей истиной. Как Ты послал меня в мир, так и я посылаю их в мир.

Далее Иисус словно бы обращался к одним женщинам:

– Вы будете скорбеть, но скорбь ваша обратится в радость. Когда женщине подходит время родить, у нее начинаются боли, но как только ребенок родится, она забывает боль от радости, что в мир родился человек! Так и с вами, сейчас у вас время скорби, но, когда я снова вас увижу и вы возрадуетесь, никто больше не отнимет вашей радости.

Мужчины собрались в путь. Иисус ехал на осле. Толпы встречающих Его растянулись на большое расстояние. Тысячи людей устилали Его путь древесными листьями и даже собственной одеждой. Когда женщины приблизились, тут и там стали слышны крики:

– Осанна! Благословен тот, кто идет во имя Господа!

Все прочие голоса заглушил крик Симона Петра:

– Благословенно царство отца нашего Давида!

Мария Магдалина прижала руку ко рту, пытаясь сдержать крик: «Молчи!» Другие женщины тоже были напуганы – это был вызов, такое не прощалось. Когда женщины достигли оливковой рощи на склоне Оливковой горы, они решили отдохнуть. Погрузившись в тень старых деревьев, они наблюдали, как огромный ликующий караван исчезает в городских воротах на своем пути к храму.

Мария рассказала обо всех опасностях, которые подстерегают их, по мнению Иисуса, и о необходимости держаться на расстоянии от Него, и обо всем прочем, что должно было произойти. Некоторые женщины почувствовали облегчение, оценив риск. Но Мария, та Мария, сыновьями которой были Иосиф и Яков, как-то поникла и всем телом задрожала. Лидия присела с нею рядом, но у нее не было слов, чтобы утешить женщину.

Наконец они двинулись, медленно, тяжелым шагом, к городской стене и вошли в ворота. Никто им не препятствовал, в потоке иудейских мужчин и женщин, прибывших отовсюду, чтобы принести в святом городе в жертву ягненка, они были незаметны.

Улицы и переулки кишели людьми. И солдатами. Сусанна тихо сказала, что римский проконсул привел с собой в Иерусалим на Пасху целую армию.

– Почему? – спросила Саломея, которая боялась всего и в особенности всех римлян.

– Они боятся мятежа, – шепнула Сусанна.

Потом все произошло так, как говорил Иисус. Человек с кувшином на плече дал им почти незаметный знак и медленно пошел впереди. Его просторный, красиво отделанный дом стоял возле городской стены На улицу выходили массивные ворота. Человек указал на лестницу, наверху уже приготовили две комнаты. Старшая из служанок, гречанка Елена, тепло их приняла. Она была говорлива, в противоположность хозяину дома, который пока еще не издал ни звука. Когда он, наконец, заговорил, то лишь предупредил женщин о том, что они не должны больше ходить все вместе. Покидать дом разрешалось по двое, и, как только возникала возможность, следовало сразу скрыться в толпе. Женщины согласно кивнули, было ясно, что они находятся на вражеской территории.

Днем по городу пронесся слух о том, что Иисус якобы выгнал из храма менял. Он опрокинул стол, щелкнул кнутом и проклял тех, кто превратил Божий дом в дом мамоны.

Елена, еле переводя дух, рассказывала:

– В этом, может быть, что-то есть, – сказал она. – Но к храму тянутся длинные очереди паломников, они хотят поменять деньги. Куда же они пойдут, не купив жертвенного ягненка?

Женщины отчаянно стенали, кто-то плакал Одна Мария Магдалина стояла, словно окаменев думая о том, что теперь уже нет пути назад.

Ближе к вечеру Елена принесла еще одну ужасную весть:

– Римляне подавили мятеж в храме, пятеро зилотов, были схвачены и доставлены к Понтию Пилату.

– Зилотов? – удивленно переспросила Мария.

– Да, так они себя называют, сикарии. Их еще называют кинжальщиками из-за длинных ножей, которые они прячут в складках одежды.

Мария вспомнила об одном из учеников, Симоне, которому дали прозвание Зилот. Он примкнул к апостолам после казни Иоанна Крестителя.

На следующее утро они парами, как советовал человек с кувшином, пробирались переулками к храму. Женщины внимательно следили за дорогой, боясь заблудиться и не найти дорогу обратно: тучный торговец овощами на одном углу, большая каменная колонна на другом. Отыскать Иисуса оказалось нетрудно, вокруг Него была тьма народа. Женщины не смогли подобраться ближе, живая стена не пропускала опоздавших.

Взор Марии затуманили слезы, ей очень хотелось Его увидеть. Потом раздался голос – молодой, чистый голос, который был слышен всем. Кто-то кричал:

– Следует ли платить налог кесарю?

Мария встревожилась, вопрос был опасным. Но голос Иисуса был спокоен, Он почти со смехом отвечал: