Книга Знамение - Александр Прозоров

Найл взялся за одну из оставшихся свободными паутин и тоже начал спускаться.

На землю правитель вступил намного раньше детей: они в этот момент еще ползли по незаметным снизу нитям на высоте метров ста — три человеческих силуэта на фоне яркого неба.

Под горой раскинулось небольшое болотце: чавкающий под ногами круг метров десять в диаметре, обильно поросший сочным дубовым папоротником и празднично раскрашенный цветами пурпурной камнеломки. Как ни странно, но над этим оазисом жизни не жужжали мухи, не порхали бабочки, и не ползало по траве ни одной гусеницы. Хотя, конечно, пауки тут второй день стоят — что после них останется.

Правитель нашел лужицу чистой воды, отмыл от грязи руки и двинулся на холм, к костру. Навстречу по серым, пушистым от моха камням сбежала Завитра, подхватила под руку:

— С вами все в порядке, мой господин?

— Все нормально, — Найл раздраженно освободился. Ниоткуда я не падал, и ничего не ломал.

— Иди сюда, Найл, — следом за ученицей медика спустилась принцесса. Давай к огню.

Люди расступились, давая дорогу, Посланник увидел приготовленные рядом с костром подстилки. Правда, пламя поддерживалось с помощью сухой травы и мелких стебельков, и надолго его хватить не могло.

— Возьми, — Мерлью выкатила из огня черный суставчатый шарик древесной вши с обгоревшими усиками, толкнула его к правителю: — Вот, это единственное, что нам удалось найти.

Найл взглянул наверх, где Нефтис все еще раскачивалась на высоте нескольких десятков метров, вынул из-за пояса нож, который так и не стал отдавать Симеону, надломил несколько сегментов вши и стал торопливо глотать горячее мясо.

Он закончил есть в тот момент, когда ноги Нефтис расслабленно коснулись земли. От плотно набитого желудка по жилам потекло приятное тепло, глаза стали слипаться, правителя потянуло в дремоту, и ему стоило большого труда стряхнуть с себя это оцепенение.

Раненную стражницу женщины освободили от пут и уложили на подстилку перед Найлом. Симеон снял шину, еще раз поправил смещенные кости, отступил назад. Теперь все зависело только от Посланника.

— Как давно я этого не делал! — Найл призвал в помощницы Великую Богиню Дельты, и резким усилием отсек все посторонние мысли.

Теперь его интересовал только клубок, серебристый клубок энергии, который находится у каждого человека в области солнечного сплетения, хотя и не каждый способен его ощутить. Чистая серебряная нить — она с каждым вдохом наматывается на светящийся сгусток, с каждым выдохом частица ее покидает тело, чтобы вернуться еще большим отрезком, и копиться, копиться в душе, на случай голодного времени или беды.

Продолжая удерживать в сфере внимания энергетический клубок, Найл вытянул вперед руки и положил их стражнице на ногу — при физическом контакте намного легче ощущаются биологические поля. На этот раз в ноге женщины не ощущалось той поглощающей энергию темной дыры, как это было после посещения метро, при загноении. Однако ниже колена все энергетические потоки смешались в безобразный узел, и казалось невозможно понять, откуда притекает свежая энергия и куда стекают «отработанные» потоки.

Найл сосредоточился, совмещая узел с аурой своих ладоней, давая им слиться, протечь друг в друга, стать единым целым, а потом рывком сдернул этот энергетический комок со сломанной ноги.

Нефтис вскрикнула, правитель инстинктивно вытер руки о тунику, немного подождал, потом снова положил ладони на поврежденное место. Здесь стремительно набирала силу, концентрировалась темнота: ткани ноги, лишенные энергетической подпитки, находились на грани гибели. Найл мысленно «размотал» немного серебристой нити, направляя ее на темной участок, остановил развитие омертвения, а потом плавными продольными движениями восстановил нормальное, прямолинейное движение энергии.

Оставалось самое простое. Найл откинул назад голову с закрытыми глазами и прямо из живота начал отдавать свою энергию, разматывать свою «серебряную нить» в место перелома. Ткани ноги, никогда не получавшие такого обильного питания, ожили на глазах, став стремительно развиваться, причем развиваться в направлении живительного потока — от одной ладони к другой.

Разлом кости, оказавшийся в самой «струе», стал поминутно сужаться и вскоре полностью исчез.

— Ух-х! — тяжело выдохнул Найл, поднял руки к лицу, несколько раз сжал и разжал кулаки, потом встряхнул ладонями, словно избавляясь от налипших на пальцы остатков болезни. Нефтис лежала перед ним — спокойная, слегка порозовевшая, спокойно дышащая, но по-прежнему бесчувственная.

— Ладно, — кивнул Найл, сдвинулся немного в сторону и положил ладони девушке на голову.

— Не надо! Ты и так слишком устал! — послышался голос Симеона, но слова медика правитель пропустил мимо ушей. Ведь на этот раз он находился не на горе в ожидании морозной ночи, а в теплой низине, на этот раз он был сыт, и вокруг находились соратники по долгому пути. Что тут может случиться?

Аура над головой Нефтис была перепутана так же сильно, как и в месте перелома, хотя никакие травмы не ощущались. На этот раз Найл не стал ничего радикально менять, а просто начал гладить девушку по голове, терпеливо устанавливая единое направление энергетических потоков и лишь немного добавляя от себя «серебряной нити». Аура оказалась послушной, податливой, и это даже напугало правителя: он ведь не знал, как именно должно проходить обращение энергии — однако Найл счел лучшим, если будут потоки неправильные, чем совсем никакие.

Нефтис застонала, повернула голову, открыла глаза и, увидев правителя, тихо прошептала:

— Где мы?

Вместо ответа Найл откинулся на спину, вытянулся во весь рост на подстилке, потом перевернулся на живот, ткнулся лбом в сложенные руки и попросил:

— Мерлью, дайте мне, пожалуйста, немного поспать. Я действительно здорово устал.

* * *

Сидящий в глубине пещеры Вайг тревожно встрепенулся, повернул голову в сторону входа. В ту же секунду сверху, в щель между камнями поструился песок, плоский камень дрогнул, щель расширилась и в свете дня промелькнула здоровенная клешня скорпиона. Вскрикнула мать. Найл действовал машинально, не раздумывая: возле входа стояло копье Улфа с наконечником из шакальей кости, острой, как игла. Найл метнулся ко входу, схватил копье и что есть силы саданул меж клешней, расширяющих проход. Послышалось шипение, потянуло едким удушливым запахом. Тварь отпрянула, открыв взору участок неба с летящим в какой-то сотне метров от них паучьим шаром. Казалось дыхание врага коснулось его лица, мысленный прощупывающий луч впился в сознание. В пещере все замерли… Нет, луч отпустил, скользнул дальше. Тревога стала ослабевать. Шары улетали, маячили вдалеке, зябко покачиваясь на багряном фоне заката над горами. Улф, обняв сына за плечи, притиснул его к себе: «Хороший мальчик».

Найл резко, рывком проснулся, стремительно сел, огляделся.

Впереди простиралась пустыня. С точки зрения его семьи — оазис: везде и всюду, с интервалом в десять-пятнадцать шагов из земли выпирали высокие, по пояс, кочки, на макушках которых зеленела длинная трава. Жить здесь должно быть сытно и спокойно. Вот только ни мать, ни отец, ни брат, привидевшиеся во сне, никогда не попадут на это прекрасное место — их уже давно нет в живых. Остался только вечный и неизменный песок.