Книга Средневековая история. Домашняя работа - Галина Гончарова

Так что мужчина потягивал вино и ждал вызова.

Минут через двадцать его позвали пред светлые королевские очи.

Август послушно вошел в кабинет, раскланялся. Эдоард взмахнул рукой, приглашая его присесть:

– Садись, Август.

Август поклонился еще раз и присел на табурет.

Да, табурет. Что-то более серьезное барону не положено. Но табурет был обит бархатом и с мягким сиденьем. Если бы Эдоард был недоволен, его бы вообще сесть не пригласили.

– Чем я могу служить вам, ваше величество?

– Я опробовал новинку. Мне понравилось. Откуда это?

– Это придумала моя дочь.

– Что?!

– Да, ваше величество.

– Ваша дочь?

– Лилия, графиня Иртон. Она потеряла ребенка, сейчас живет одна, в глуши.

– Я в курсе. Она, кстати, выгнала докторуса, которого ей прислал супруг.

– Ваше величество, если Лиля мне и писала, то письмо еще не дошло. Но я полагаю, что у нее были серьезные причины.

– Неужели?

– Ваше величество, Лилиан – здоровая молодая женщина. С чего бы ей терять ребенка?

Король на миг задумался.

– Докторус сказал, что в результате падения с лестницы.

– Моя бедная девочка! Как же так получилось?!

Эдоард пожал плечами.

– Полагаю, голова закружилась. И предлагаю вам прочитать еще и это.

Его величество подвинул барону копию письма Тория Авермаля. Август пробежал его глазами и кивнул:

– Да, ваше величество. Я знаю.

– И что вы можете об этом сказать?

Что могут сказать родители о своих детях? Странный вопрос. Ровно через пять минут Эдоард пожалел, что его задал. По мнению Августа, женщины лучше Лилиан земля еще не носила. Умная, красивая, смышленая, чудесный ребенок и не менее замечательная девушка. Короче, Джерисону Иртону досталось сокровище, которое он, паразит, не оценил. Запер жену в Иртоне и приезжал раз в год. А зря. Зря…

Вот, перья она придумала, застежку на сережки, может, еще чего изобретет. Умничка, вся в папу!

Эдоард своих эмоций не проявлял, но…

Информации становилось все больше и больше. И все более противоречивой.

Кому верить?

Кто прав?

Эдоард подумал…

– На дворе зима. И вызывать Лилиан Иртон ко двору я не буду. А вот летом, я надеюсь, она к нам присоединится. Я напишу ей приглашение и отправлю с прево.

– Ваше величество, это огромная честь для Лилиан и для меня…

– Графиня Иртон имеет полное право бывать при дворе и без моего приглашения. Просто она им ранее не пользовалась.

– Лилюшка – тихая домашняя девочка.

Эдоард кивнул:

– Ладно. Приглашение я отошлю. А пока… Что у нас по фрегатам? Сколько заложено, сколько готово, что нужно для завершения строительства в более короткие сроки?

– Ваше величество, разрешите?

Август достал из поясной сумки свиток с записями, развернул его и принялся подробно отчитываться.

Эдоард внимательно слушал. И думал, что надо бы на все посмотреть сначала глазами доверенного человека, а потом и своими.

Кто врет: Джес, изображающий жену истеричкой и дурой? Август, говорящий о ее уме и доброте?

С одной стороны, он – отец. Но Торий Авермаль не стал бы просто так рассыпаться в комплиментах.

Джес – супруг. Но Эдоард знал сына. Просто так он не стал бы плохо отзываться о жене. Или стал? Ему этот брак был не слишком нужен. Джес постарался для блага короны. И своего личного – тоже. Но не дурак ведь мальчик, чтобы не разглядеть душу в человеке? Или неприязнь к жене по расчету закрыла ему глаза?

Кто знает…

В любом случае, надо разобраться самому.

Джерисон, граф Иртон лежал на узкой корабельной кровати и смотрел в потолок.

Мечтательно.

Адель…

Сегодня у них все случилось. Вообще все. Правда, для этого пришлось приказать одному из своих воинов прижать в углу ее служанку. Чтобы не путалась под ногами. Но это мелочи. Ничего же с дурой не случилось, так, придержали часок.

И Адель наконец сдалась.

Она была такой хрупкой в его руках, такой изящной, а ее стоны…. Джес почувствовал, что все опять встает дыбом.

Но идти сейчас к Адели… Нет уж. И так потом час ее утешал. После любви она ударилась в слезы, причитая, что теперь он перестанет ее уважать, теперь она сама перестанет себя уважать, что она предала память покойного супруга, что такую ее никто не возьмет в жены.

Вообще-то он бы и сам женился. Но в графстве Иртон жила-поживала его супруга, а возможно, уже и его ребенок. Или еще слишком рано?

Кажется, рановато.

А, не важно. Главное – она была.

Джес с отвращением припомнил рыхлое расплывшееся тело под собой. Вечные слезы, молитвы, розовый цвет.

Почему ему так не везет с женами?

Первый раз он был помолвлен очень рано. Когда ему исполнилось восемь, был заключен его брак с Элизой Эрролустон. К сожалению, через четыре года девочка умерла от красной сыпи. Но брак все равно считался и признавался церковью.

Второй раз Джесу было пятнадцать.

Магдалена. Стройная брюнетка с пышными, несмотря на юность, формами. Джесу было с ней хорошо. Магдалена много смеялась, ее темные глаза сияли добротой, а звонкий голос походил на звон хрустального колокольчика.

Ровно через два года она родила Джесу девочку. И умерла в родах.

Джес долго горевал. Но через четыре года отец опять заговорил с ним о свадьбе. И предложил ему Лилиан Брокленд.

Джес искренне удивился. С одной стороны – баронесса. Но титул ненаследуемый. Да еще перестарок. Обычно женщин выдавали замуж лет в пятнадцать. А тут… Восемнадцать, и еще в девках? Что-то не так?

Но Джайс объяснил.

Лилиан – любимое и единственное дитятко. Позднее. От третьей жены. И до пятнадцати Брокленд просто не хотел с ней расставаться. Кроме того, она была в детстве очень болезненна. А потом, когда начал приглядывать женихов, столкнулся с серьезной проблемой.

Отдать дочь купцу? Не хотелось. Все-таки барон. Хоть пока и не потомственный, всего второе поколение, но барон. Август как бы завис между двумя мирами. С одной стороны – титул. С другой – занимается верфями и торговлей. Кошмар!

Так что сватались к нему определенно не те. Либо слишком бедные, либо вдовцы, либо младшие сыновья знати. Не то!

Сажать себе на шею бездельника-зятя Август точно не собирался. Вот еще не хватало. Зять должен был принять верфи после его смерти. И не разбазарить. Да и к Лиле многие из этих «женихов» отнеслись бы, как к заведомой отщепенке. Дочь торговца… зачем такое в семье?