Книга Наследство Алвисида. Канун Армагеддона - Андрей Балабуха

Алвисид с неприкрытым любопытством смотрел на графа Маридунского:

— Я тебе уже ничего не обещаю, — сказал он. — Решай сам.

Радхаур понял, что ради этого мгновения его и пригласили в этот коридор. Очередное испытание. Надо сказать, достаточно легкое. Он вспомнил слова отца Гудра, там, на границе мира, вспомнил, где ему суждено быть после смерти, и это показалось ему более интересным, чем вкушать диковинные фрукты в садах рая.

— Я никогда не шел против воли Бога, — уверенно произнес Радхаур. — Если бы тогда, когда меня удостоили чести видеть Сына Божьего на стене Рэдвэлла, он запретил бы мне собирать члены Алвисида, я бы беспрекословно подчинился. Но я умер, ничем не опозорив имя христианина. Теперь же я живу не для себя, и мне поздно менять ранее принятое решение. Я достану сердце Алвисида или погибну.

— Ты погибнешь! — предрек архангел Михаил.

И Радхаур понял, что если бы это было во власти говорившего, то род графов Маридунских уже давно потерял бы надежду на возрождение.

— Ну, это мы еще посмотрим, — ехидно улыбнулся Алвисид архангелу Михаилу (или кто там скрывался под его обликом). — Армагеддон объявлен, и я мечтаю участвовать в нем не только мыслью, но и самолично повести полки против невежества и болотного смрада, которыми за версту разит от вас.

— Что ж, Алвисид, ты снова будешь повержен, но на этот раз навсегда!

Архангел Михаил (или Демиург?) сделал едва заметный жест, и из его многочисленной свиты выступили вперед три фигуры, которые одновременно эффектным жестом сняли капюшоны своих золотистых мантий. По рядам богов прошел удивленный говорок. Алвисид произнес тираду на неизвестном языке, но, судя по тону, явно выругался.

— Кто это? — спросил Радхаур у барона Ансеиса.

— Арсиван, Сеалбур и Севибоб, — ответил за него верховный координатор алголиан. — Дети Алгола, единоутробные братья Алвисида.

Глава третья

Но ведь заблуждаться — это несчастье, говорят мне; напротив, не заблуждаться — вот величайшее из несчастий! Весьма неразумны те, которые полагают, будто в самих вещах заключается людское счастье. Счастье зависит от нашего мнения о вещах, ибо в жизни человеческой все так неясно и так сложно, что здесь ничего нельзя знать наверное, как справедливо утверждают мои академики, наименее притязательные среди философов. А если знание порой и возможно, то оно нередко отнимает радость жизни. Так уж устроена человеческая душа, что более прельщается обманами, нежели истиною.

Эразм Роттердамский. «Похвала глупости»

Король загостился в Рэдвэлле. В столице наверняка накопилось множество неотложных дел, да и по жене, которую не взял на празднества исключительно из-за младенца, Этвард соскучился. Не говоря о том, что очень хотелось вновь подержать на руках младшенького.

Почти все рыцари разъехались, Рэдвэлл опустел, все дела были завершены, пора и честь знать. Его удерживала только просьба Радхаура, который невнятно намекал о какой-то очень важной встрече, должной состояться сегодня. Но завтра он уже будет на пути в столицу.

Когда появился его доверенный слуга, король полагал, что он сообщит о том, что пришел Радхаур. Но он ошибся, встречи с ним добивался епископ Маридунский.

— Пригласите, — вздохнул Этвард.

После обычных приветствий и благословений, его преосвященство отец Флоридас сел в предложенное кресло и, глядя в глаза королю, спросил:

— Вы не знаете, чем сейчас занят граф Маридунский?

— Я жду его с минуты на минуту, — ответил Этвард, догадавшись, что все не так просто и Радхаур уже не придет.

Он отвел глаза от иссушенного заботами священника, который был ненамного старше самого Этварда, но уже казался пожилым человеком.

— Ваше величество, я приехал сюда для срочного разговора. Однако граф отказался принять меня, сославшись на важные дела и передав через слугу, что появится завтра у меня в аббатстве.

— Ваше преосвященство, а вы не допускаете, что у графа на самом деле могут быть важные дела?

— Я знаю, какие это дела, — криво усмехнулся епископ. И добавил:

— Богомерзкие!!!

— Как вы можете так говорит! Ведь граф Маридунский — ваш родной брат!

— Я не сторож брату моему! — гневно возразил епископ. — Если граф поклоняется Алголу, он достоин самого сурового наказания. И вы, заключивший с Богом договор и милостью его правящий Британией, должны положить конец богомерзким делам.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, ваше преосвященство, — сухо ответил король Этвард.

— О том, что на земле Британии не место дьяволо-поклонникам алголианам, которых вы, ваше величество, привечаете. И тем более сын дьявола Алвисид не может жить в Рэдвэлле.

— Насколько я понимаю, — возразил Этвард, — Алвисид сын Алгола.

— У дьявола много имен, цель — одна. Я был сегодня ночью вызван перед лик Господа нашего и…

Этвард невежливо встал, движением перебив собеседника, и в задумчивости подошел к окну. Затем вновь повернулся к священнику:

— Вы приехали в замок говорить с графом от собственного имени?

— Я приехал говорить не только с графом Маридунским, но и с вами, ваше величество, по прямому поручению Господа нашего! Я приехал не говорить, а предупредить и предотвратить!!! Я хочу немедленно видеть графа Маридунского, пока не произошло непоправимого!

— И что может произойти непоправимого? — в лоб спросил король Этвард. Не любил он, когда ему угрожали.

— Самое страшное, что может случиться для вас лично и нашей страны — мне даже думать об этом не хочется — объявление интердикта, — ответил епископ. — Но и это не в счет по сравнению с тем, что весь мир может рухнуть в бездну!

Как легко с уст епископа слетело страшное слово — интердикт. Запрещение служб, отзыв всех священников, закрытые церкви, молодые не могут сочетаться браком, новорожденных не могут крестить, покойных нельзя хоронить на кладбищах… Народ такое долго не вынесет, Этвард знал — около десятка лет назад интердикт объявлялся в Арагоне и волной смел правящую династию, наложив черный отпечаток на все население страны. То есть интердикт — крайняя мера, решающая. Нет такого христианского государства, чтобы могло долго жить под ним. И если государь допускает, чтобы на его страну наложили интердикт, то тем самым подписывает лично себе смертный приговор.

— Ваше преосвященство, но чем же я и мои подданные могли прогневить Господа нашего?

— Графа Маридунского необходимо остановить. Алвисид не должен вновь своим гнусным дыханием осквернять нашу землю, — заявил епископ Маридунский.

— Скверным дыханием… Он же ваш далекий предок, ваше преосвященство…

— Мне дал жизнь Господь, ему служу и его воле следую, — резко оборвал короля епископ, который знал Этварда с детства и мог позволить себе говорить как старший брат. — А сын дьявола вольготно проживает в Рэдвэлле, и совсем чуть-чуть осталось до того проклятого момента, когда он возобладает былой силой. Этого не должно произойти.