Книга Рулетка колдуна - Александр Гейман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, так, тогда наши зрители смогут попасть в другой мир — где эти куклы могут жить сами. Можно сказать, что публика войдет в него и какое-то время проведет там. А можно сказать и наоборот — что этот мир сам проведет какое-то время с публикой, в нашем здешнем мире. Верно и так, и этак.
У Дуанти готов уже был ворох новых вопросов:
— Но как открыть такую дверь? И как долго её можно удерживать? Можно — навечно? И…
— Тра-та-та, — засмеялся Синд. — Хорошо, что у меня рот занят куском грудинки, а то я бы так захохотал, что лошади понесли.
— Дуанти, — невозмутимо произнес Черник, — в поисках ответа на такие вопросы маги проводят всю жизнь. В этом-то вся наука — как именно открыть ту или иную дверь.
— Я лично хотел бы спросить про другой мир, — сказал Грэм. — Это то же самое, что ты назвал сказкой? И ещё — этот мир один или их много?
— Как посмотреть, — отвечал Черник. — Я думаю, ты ещё не раз потолкуешь об этом с Вианором — да и ты, Дуанти, — да и не только с ним, надо думать. Принято считать, что миров много, но иные из высоких магов утверждают, будто волшебный мир один. Много только дверей. В известном смысле «дверь» и «мир» — это одно и то же. Пока ты держишь дверь открытой, существует и мир. Само собой, иные живут совсем недолго, вот как этот…
Жонглер на миг сосредоточился, и вдруг прямо в воздухе повис чей-то полупрозрачный полосатый хвост — по виду, кошачий. Хвост мотнулся туда-сюда, и Дуанти протянул руку, чтобы его потрогать — но хвост тотчас растаял.
— Видишь? Всего несколько мгновений.
— А как же быть с нашим миром, с Анориной? — запротестовал Дуанти. — Черник, неужели Анорина — это чье-то видение или дверь, которую кто-то держит открытой?
— Почему же нет? Может, и так, кто знает. Но положим, Анорина какой-то особый мир, всамделишный, как ты говоришь. У него тоже свой срок, мой дорогой Дуанти, — было начало, будет и конец. И тут нет особой разницы с миром, чей срок — мгновение.
— Но от чего зависит этот срок, маэстро Черник? — спросил Грэм.
— От силы того, кто открыл дверь. И ещё — от того, какая это дверь. И ещё — от чего-то, что мы, простые смертные, безразлично — маги или жонглеры, принцы или сочинители пьес, пытаемся понять всю жизнь.
— Что же это?
— Иные называют это — Закон, иные — Бог…
— Иные красота, — вставил Синд.
— Да, а иные — Дух…
— А иные — любовь, — подала голос Энита со своего места — к разговору прислушивалась и она.
— Совершенно верно, прекрасная сеньорита, — поддержал Черник. — Я называю это Тайной. Конечно, не в моих силах открыть её — ни самому себе, ни вам. Но кое-что вам знать не мешает.
Черник помедлил.
— Что же это, маэстро?
— Вы ступили на путь Вианора, а он — маг. Так что знайте: цель каждого мага — найти свою, личную дверь. Считается, что это завершение Пути.
— То есть, кудесник находит такую дверь, открывает и… — что тогда? — Дуанти просто сгорал от любопытства.
— Что потом — это знает только сам маг, — отвечал Черник. — Насколько мне известно, потом никто не возвращается.
— А чем же это отличается…
Но Дуанти так и не закончил своего вопроса.
— Черник! — раздался голос Эниты. — Черник! За нами погоня!..
Черник выглянул из фургона. Вдалеке над дорогой поднималась пыль и неслись чьи-то крики. Минуту или больше жонглер вглядывался назад и затем распорядился:
— Энита, сворачивай на обочину. Это не погоня, но лошади могут испугаться.
Чего могут испугаться лошади, все увидели достаточно скоро: к ним бегом приближался, пошатываясь и крича, великан. Вперемежку с его криками раздавался свист и звук удара, будто щелкал какой-то большой кнут. Когда великан подбежал поближе, стало видно, что так и было: за его плечами, будто зажатая в чьей-то невидимой огромной руке, взвивалась громадная треххвостая плеть и с силой хлестала его по спине. Великан вопил от боли и время от времени восклицал:
— А! Смотрите все! А-а!.. Так король Сэпир карает ослушников! Я осмелился перечить великому Сэпиру! О-о!.. Смотрите все!..
Прямо напротив кареты бедняга споткнулся и полетел на дорогу. Пока он поднимался, плеть продолжала равномерно охаживать его спину. Лошади, и верно, заволновались, и только Черник как-то по-своему их успокоил. Вся бледная, Энита дрожащим голосом взмолилась:
— Черник! Синд! Мальчики! Сделайте же что-нибудь! Мы обязаны ему помочь!
— Разрушить чары Сэпира? — с сомнением произнес Черник.
— Но ты же маг! И ты, Синд, ты же умеешь!
— Ты права, Ни, — решился жонглер. — Мы попробуем. Дуанти, правь лошадьми.
Они нагнали терзаемого гиганта, и Черник велел Дуанти держаться рядом. Жонглер сосредоточился и застыл. Он как будто ничего и не делал — но огромное напряжение его было очевидно. И вдруг — плеть замерла и остановилась в воздухе. По ней бежала сильная дрожь, она как бы пыталась продолжить движение — и не могла. Не получив очередного удара, великан замер, остановился и с опаской оглянулся. Он увидел происходящее и застыл, как завороженный, следя за орудием своей пытки. А плеть меж тем медленно-медленно начала опускаться на голову страдальца.
И тогда на помощь жонглеру пришел Синд. Он не застыл, как Черник, но раскачивался, что-то бормоча и пожирая взглядом проклятую плетку. И вновь — плеть было остановилась, задрожала — и снова преодолела сопротивление и продолжала падать на свою жертву.
— Принц Грэм! — прохрипел Черник. — Помоги нам!
И — что-то сдвинулось, как тогда, с чашами. Грэм увидел перед собой на земле большую трехголовую змею. Две головы её придавили к земле Черник и Синд, но хвост и третья голова яростно бились, пытаясь вырваться из захвата. И тогда Грэм накинулся на эту третью голову, сдавил её шею сильно, как только мог, и тоже прижал к земле. Так, втроем, они почти справились с вредоносным созданием, и лишь хвост продолжал бешено хлестать во все стороны.
Дуанти не видел этой змеи. Остановив повозку, он, привстав, наблюдал за происходящим и понял только, что его друзьям нужна поддержка. Три жала плети почти совсем замерли, но рукоятка все еще, вздрагивая, моталась туда-сюда. И тогда ученик Вианора подскочил к рукояти, схватился за неё обеими руками и повис на ней всем телом, пытаясь стащить плеть вниз. Раздался какой-то сильный треск, будто разодрался пополам кусок ткани, и победа! — плеть упала вниз, в дорожную пыль. Тут же, не успел ещё Дуанти отпустить её, плеть превратилась в здоровенную трехголовую змею.
— Осторожно, Дуанти! — возглас Грэма прозвучал одновременно с криком Эниты.
И в тот же миг три ножа мелькнули один за другим и отсекли все три бешено шипящие головы — точность и стремительность жонглера и здесь оставались безупречны.
