Книга Тень Аламута - Андрей Басирин

— Ой! — она зажала себе рот ладошкой.

— Его люди будут вас сопровождать в Антиохию. Так что, договорились?

— Да, сир!

Гранье ушел. Мелисанда чинно присела на краешек кровати, но тут же вскочила. Посидишь тут, ага. Когда такое творится!..

Голова кругом. Уфф! Столько всего произошло. Она была со своим любовником, потом попала в тюрьму. Ее спас Аршамбо — и как! Мечи блестят, стук, звон! У флорентийца — славный кот!

И главное, отец жив. Ищет возможностей спастись. Гранье приведет храмовника, и они станут обсуждать важные дела. Путешествие в Антиохию, например.

В Антиохию! В Антиохию!

Не в силах пребывать в бездействии, она достала письмо и перечитала:

«Гильому де Б., славному рыцарю.

Господни жернова мелют медленно, но верно. Иисус предал врагов наших в наши же руки, и обрели мы союзников нежданных. Не скрою: союз этот опасен. Но я не отступлюсь, пусть даже все дьяволы ада обратятся против нас.

Слушай же, Гильом, и поступи по слову моему. Предстоит тебе отправиться в город памятный, тот, куда обещана вторая моя дочка. Там отыщи дом, где останавливались мы на пути из Эдессы в Иерусалим. В доме встретишь человека тайного, союзника делу нашему. Переговори с ним. Дай ему то, что потребует, но и нашу выгоду блюди.

И помни: если через дюжину дней после Обретения Святого Креста не дашь ответ, придется мне повстречаться с людьми опасными. Во всём подобными тому, кто принес письмо это».

Из осторожности король не стал подписываться, но принцесса хорошо знала отцовский почерк. Да и загадки в письме вполне понятны.

Вторая дочь — это Алиса. Ее отец хочет выдать за князя Антиохии. Отсюда ясно, в какой «город памятный» надо ехать.

С домом тоже вопросов нет. Раньше отец был графом Эдессы, когда же престол Иерусалима освободился, Балдуин его занял. По праву. Даже граф Булонский, которого тоже пытались сделать королем, с этим согласился. Отправляясь в Иерусалим из Эдессы, отец останавливался у одного еврея. Во дворце он не захотел жить. Боэмунд, будущий жених Алисы, был тогда совсем малолеткой и вместо него в Антиохии регентствовал Робур и с Балдуином они не очень-то ладили.

Человека тайного Мелисанда разгадать не смогла, эту загадку придется на месте решать. Плохо, что времени мало остается… Ведь праздник Обретения Святого Креста уже сегодня. А потом? Неужели к королю пришлют ассасинов?

Принцессу передернуло. Ну уж нет! Этого она не допустит, будьте покойны! А пока лучше сжечь отцовское письмо от греха подальше, чтобы не попало в руки врагам.

Мелисанда огляделась. Как назло, ничего подходящего не попадалось. Хотя нет: вот свеча на окне. Девушка запалила свечу и принялась старательно уничтожать письмо.

Пергамент горел отвратительно. Эх, не догадалась камин растопить! А то треск, искры, вонь… От смрада горящей кожи Мелисанда закашлялась. Она замахала руками, разгоняя дым, и в этот миг письмо ярко вспыхнуло. Конечно же, Мелисанда завизжала. А что еще прикажете делать? Отбросила письмо — почему-то на кровать. Тут же загорелся подол платья, и его надо было срочно потушить.

Дверь распахнулась.

В келью храмовника, оживленно беседуя, вошли двое: Гранье и с ним кто-то чернявый, в белом плаще. Увидев картину разгрома, они застыли. Чернявый опомнился первым. Он метнулся к Мелисанде, срывая с себя плащ и набрасывая на принцессу. Мелисанда возмущенно завопила:

— Что вы себе позволяете, сударь!

Общими усилиями платье (вернее то, что от него оставалось) они спасли, а Гранье сбросил на пол горящее одеяло и затоптал огонь. Если до этого в келье было просто дымно, то сейчас в ней воцарилась тьма египетская. Рыцарь, кашляя, подхватил принцессу на руки и вынес вон из чада.

— Клянусь спасением своей души, Гранье, — задыхаясь пробормотал он, — порадовали вы меня, бойкое дитя!

Мелисанда забарабанила кулачками по груди храмовника:

— Отпустите! Тискаете, как… как кухарку какую-то!

Тот поставил девушку на ноги и церемонно поклонился:

— Сир Гуго де Пейн, рыцарь Храма. Могу ли я чем-нибудь вам услужить?

— Да уж можете… Держите руки подальше.

— О да, Ваше Высочество. Прошу простить мое нахальство.

Сир Гуго Мелисанде понравился с первого же взгляда. На вид храмовнику было лет пятьдесят, но вел он себя как мальчишка. Аккуратно подстриженная бородка, бойкие черные глаза…

— Вы итальянец, сир?

— Нет, я француз. Родился в замке Маэн.

— Никогда не слышала о таком.

— Это недалеко от Аннонэ, в Ардеше.

— Совершенно незнакомые названия.

— Я вижу, вы нашли общий язык, — вмешался Гранье — Это хорошо. А теперь давайте проветрим келью и вернемся туда. Или в другое место. Глупо торчать в коридоре.

— Согласен.

Вернуться в келью не получилось. От вони, стоявшей там, на глаза наворачивались слезы. Храмовник поднял с пола прожженное одеяло и засунул руку в дыру:

— Воистину бедность тем хороша, что вещей нет. Пойдемте же к моему другу, Годфруа. Его всё равно нет дома.

— И о храмовниках поползут слухи, что вы водите к себе девиц.

— Что делать. Репутация — это наше всё.

Вторая келья оказалась в точности такой, как и предыдущая, только беспорядку было больше. Постель не заправлена, на столе фолиант с множеством закладок. Рядом тарелка с размочаленной краюхой хлеба, подсвечник в потеках воска, заляпанный вином кубок. В углу куча грязного тряпья.

— Располагайтесь, чувствуйте себя, как дома. — Де Пейн торопливо застелил постель и усадил Мелисанду. — Прошу простить, здесь не убрано… Боюсь, это место не совсем вам подходит.

Принцесса критически осмотрела себя. Платье измазано землей, кровью и травяным соком, на подоле — дыра. После тюрьмы и погони, после мерзких пальцев Незабудки и ножа ассасина, просвистевшего в считаных дюймах от тела… Храмовник вежливый человек.

— Сир де Пейн, — сказала она, — я польщена вашим гостеприимством. О вашем ордене ходят легенды…

— О да! — не удержался Гранье.

— …и я прошу прощения, что разгромила вашу келью.

— Принимаю ваши извинения, сударыня. — Храмовник повернулся к Гранье: — Так говоришь, она поцапалась с королевой?

— И еще как! До Незабудки дошло.

— Здесь ей оставаться нельзя… Морафия сживет со свету. Что ж… Мой орден готов защищать паломников от любых напастей на пути к Гробу Господню. А особенно очаровательных паломниц…

— …едущих в совершенно другую сторону.

— Ты зануда, Гранье. Не узнаю тебя. — Храмовник покопался под кроватью и достал бутыль: — Ну да ладно. Выпьем же за успех предприятия. А то каналья Годфруа вернется и один всё выжрет. — Он достал два глиняных кубка и протер их полой плаща.