Книга Загляни ей в глаза - Михаил Март

— Всех людей на ремонтные этажи. Срочно!

— Слушаюсь, господин Краузе.

В холе началась суета. Спецлифт остановился на втором этаже. Чистые, опрятные охранники с большой черной сумкой вышли из лифта и направились к мраморной лестнице. Один охранник, оставшийся на входе, едва справлялся с потоком служащих, возвращающихся с обеда. Борису и Вадиму удалось выйти беспрепятственно. Их ждал фургон, за рулем — красивая девушка. Они сели в машину, и фургон тут же умчался.

Алексей ушел чуть позже, но до того, как подняли тревогу. На улице его ждал мотоцикл.

Самое неприятное началось, когда Борис достал из сумки чемодан.

— Черт! Здесь же код!

— Посредник хочет иметь гарантии, Боренька, — улыбаясь, сказала девушка. — Придет время, и мы узнаем код. Но я за него еще не заплатила. Фомкой чемоданчик не откроешь.

— Хорошо, голубушка. Код у тебя, а чемодан останется при мне. Всё по-честному, не так ли?

Когда Рита закончила рассказ. Олег, помолчав, заметил:

— Очень смахивает на кино.

— Ты видел это «кино» в банке. Пачки денег тебя не убедили?

— Неужели Краузе такой наивный дурак — поверил, что ты его не кинешь?

— А я его не кидала. Я вышла за него замуж. Маргарита Палмер — жена Краузе. Теперь вдова. Что на это скажет твой сыщик?

Рита достала из-под скатерти пачку фотографий, подошла к Олегу и бросила ему на колени.

— Рассортируй их. Бить надо точечными ударами, серией статей. Вербицкий не выдержит натиска.

Олег разложил снимки на диване. Краузе и Рита в ресторане. Настоящая Рита. Рита в компании Бориса, Вадима и Алексея. Кто есть кто, указано на обратной стороне. Все пьют шампанское.

— А это что за снимок? Марго глянула на фотографию.

— На даче у компьютерщика, жарят шашлык на фоне дома. Труп Алексея еще не нашли. Когда найдут, это станет последней каплей в деле Маргариты Палмер. Она сознается в убийстве Алексея в последнюю очередь.

— Ты говорила о шести трупах. Ирина, немец, Алексей, Марина, мент… Кто шестой?

— Может, я ошибаюсь. Или найдется «рояль в кустах». Садись и сочиняй сценарий, гений пера. Твоим интригам любая баба позавидовать может.

5.

В баре стоял шум, и бармену пришлось надрывать глотку, подзывая Заикина к телефону. Наконец тот подошел и, заткнув одно ухо пальцем, ко второму прижал телефонную трубку.

— Погромче, пожалуйста. Кто? Так… Я все понял, сейчас буду.

Лева прихватил сумку, выбежал из бара и, свернув в переулок, увидел джип Громова. Запрыгнув на переднее сиденье, спросил:

— Что за страсти-мордасти.'

— Вопрос на засыпку: почему немцы грудью прикрывают ограбление и смерть Краузе?

— Вербицкий раскусил этот орешек, но молчит. МИД вмешался по просьбе немецкой стороны. За день до так называемого самоубийства Краузе получил отпускные, премиальные… Словом, больше десяти тысяч. Денег в доме не нашли. Из-за грабежа не стреляются. Банальщина. У Вербицкого есть свое мнение, но его отстранили от следствия.

— Может, правильно сделали? Не дают копать. Если парня в разнос понесло, мы ему поможем.

Олег припарковался у обочины.

— Вот тебе конвертик. Статья и фотка. Краузе и Марго в сговоре, они муж и жена. Подпишешься своим именем. Меня нет в городе. Усек?

Заикин достал материал из конверта и пробежал глазами.

— Класс! Но не пройдет. Старик уже получил по загривку.

— Газета частная, и слушать он никого не обязан. Несколько таких репортажей на первой полосе удвоят тираж. У деда есть чутье. Рискнет.

— Кто информатор? Меня же за глотку возьмут.

— Присылают по почте, скажешь, по утрам конвертики в ящике находил.

— Старый прием…

— Срабатывает. Авось на дыбу не поведут. Есть еще один труп, о нем узнаешь позже.

— Кто тебя шпигует «бомбами»?

— Работать надо. Фото Марго и Краузе делал я. После общения с Гореловым я многое узнал. Чтобы меня остановить, они убили Ирину.

— А почему не тебя? Кино получается — всех на ремни режут, а героя только пугают.

— Все очень просто: деньги никому не достались, о них может знать тот, кто последним видел Горелова. С меня пылинки сдувать надо.

— И это правда?

— Работай, парень. И не выключай мобильник ни днем, ни ночью. А теперь проваливай.

Заикин сунул конверт в сумку и вышел из машины.

6.

Громов не знал, найдет отца в бассейне или нет. Да и сказать ему что-то важное он не мог. Так, разведка боем — а вдруг?

Красивый нырок с трамплина, выход на поверхность, классический кроль, мягкий подплыв. Удивлял он не юную девушку, а дедушку. Из воды торчала голова в резиновой шапочке, острые плечики и морщинистая шея.

— Привет, Гриша.

— Не фамильярничай, я твой отец.

— Алиментов все равно не дождешься. Но отцом я тебя назвать смогу, если ты ответишь на мои вопросы. На работу тебя наша общая подруга нанимала? Ты знаешь, о ком идет речь! Кто убедил Горелова вызвать меня в камеру? Это ты ей порекомендовал мою кандидатуру на роль лоха? Кто стрелял в комнате старухи, когда повязали Горелова? Ты? А потом на этаж выше поднялся?

— Стар я уже в такие игры играть. Нашел кого обвинять. Что я могу?

— Фотографировать. Твои снимочки можно по почерку узнать, старый собиратель компроматов. Можешь птичку в клетке консультировать. Она четко держится нужной линии. Сам Вербицкий на допросах спотыкается. Так вот, Гриша, захочешь ответить на мои вопросы — дай знать. Пора врубиться в систему. Мы живы, пока нужны ей. У нее нет имени, прописки, даже собственной внешности и запаха. Она миф. А мы из плоти и крови.

Олег развернулся и поплыл к ступенькам.

7.

Начальник следственного отдела прокуратуры расхаживал по кабинету с газетой в руках, а Вербицкий стоял по стойке смирно, не отрывая глаз от начальника. Наконец тот бросил газету на стол и свирепо заговорил:

— Хочешь прокуратуру на посмешище выставить? Цепляться тебе не за что, Палмер призналась во всем! Какого черта ты ждешь?

— Меня интересует ее сообщник. Она его прикрывает.

— Ее сообщник — Краузе! Он мертв. Газетчики раньше нас раскопали все подробности. Три дня тебе на заключение — и передавай дело в суд. Все! Свободен!

* * *

В коттедже царили мир и спокойствие. На полу валялась та же газета с крупным снимком на первой полосе. Олег и Рита лежали в кровати и курили после бурных страстей.

— Я, кажется, влюбился, — тихо сказал он.