Книга Опрометчивый поступок - Джудит Айвори

Отчасти поэтому Сэм предпочитал не вдаваться в подробности о себе.

Сэм засыпал, а Лидия не сводила с него глаз, думая: «Ты – моя заветная мечта. Ты мне нужен, просто необходим. Я хочу всего, чего хочешь ты. Чтобы ты целовал меня, а я была под тобой и в полной твоей власти. Чтобы сорвал с меня одежду, закрыл рот жадными, грубыми поцелуями и трогал меня везде, где захочешь. Чтобы был внутри – моего рта, моей одежды, моего тела. Чтобы мы оба были совсем голые и чтобы ты мог проникнуть в меня. Ты нужен мне, мой американский друг по несчастью, дикарь, хранитель огня, охотник, защитник, повар и чтец!»

Он уснул, а Лидия все смотрела и смотрела, пока не перестал тлеть последний уголек, пока единственным источником света не осталась луна. Ей не хотелось расставаться с этим новым ощущением – всеобъемлющей потребностью в другом человеке. Она хотела сорвать запретный плод, потому что была достаточно сильна для этого, потому что была свободна.

Лидия улеглась спать, чувствуя себя полностью опустошенной, с гудящими от усталости ногами. Ей снилась все та же ходьба по пустоши, от болота к болоту, под хмурым облачным небом.

Свежий ветер дул ей в лицо, земля послушно стелилась под ноги.

Глава 10

Что за нелепость эта любовь!

От нее никакой практической пользы, в ней нет ни малейшей логики, она нас вечно дурачит, обещая несбыточное.

Оскар Уайльд. «Соловей и Роза»

В это утро Сэм и Лидия проснулись одновременно, почти разом открыли глаза и подняли головы, чтобы оглядеться. Неподалеку начинались заросли цветущего вереска, буквально весь склон был от него пурпурно – розовым – одно из самых прекрасных зрелищ на свете. Когда ночью они бродили в поисках топлива для костра, то наткнулись только на редкие купы этого низкорослого вечнозеленого кустарника с кисточками мелких цветов. Они и не подозревали, что поросль тянется до самого горизонта, начинаясь буквально в нескольких шагах от лагеря. По мере удаления она становилась все гуще, вытесняла остальные растения и превращала пустошь в пурпурный океан.

При виде такой красоты Лидия вскочила и бегом бросилась в ту сторону по первой попавшейся тропке, протоптанной зверьем по дороге на водопой. За ней с кустов с гудением снялась целая туча диких пчел.

– Осторожнее, ужалят! – крикнул Сэм вдогонку.

Но и он поддался очарованию цветущего вереска. Кустики были приземистые, едва ему по бедро, с красноватыми стволами. Все они были сплошь в цвету. Здесь были тысячи, миллионы крохотных пурпурных колокольчиков.

Лидия сорвала веточку с листочками настолько мелкими, что она больше походила на пушистую метелку из травы. Одно из самых восхитительных растений в одном из самых заброшенных уголков страны. Воткнув веточку в волосы, Лидия исполнила языческий танец в честь цветения, распевая тут же придуманную песню: «О вереск, краса и гордость Англии! Я люблю тебя, знай это. Ты будишь во мне желание бегать, прыгать и ходить на голове, потому что ты – колдовское растение!» Она закончила танец бешеным кружением, так что юбки раздуло и ветер забрался под них, ероша кружева панталон.

Сэм стоял, засунув руки в карманы, и старался пересилить похмелье. Лидди казалась ему в эти минуты языческой жрицей.

– Сэм! Тебе нравятся вересковые пустоши?

– Странные места.

Он хотел сказать совсем другое: «Загадочные, мистические, непостижимые места. Непредсказуемые. То суровые и неприветливые, то неописуемо прекрасные. Противоречивые. Такие же, как ты, Лидди. Ведь тебя так же трудно постичь, от тебя так же трудно оторвать взгляд!»

Девушка запрокинула голову и посмотрела на солнце из-под козырька ладони.

– Выигрышный денек!

– Выигрышный?

– Ну да! – Она обратила взор к Сэму, по-прежнему заслоняя глаза. – Нет ничего лучше, чем турнир в такой вот день, солнечный и безветренный. Пущенная стрела летит в точности туда, куда ее нацелишь. Правда, и промах не на что списать.

Она снова закружилась в вихре юбок. Сначала приоткрылись высокие дорожные ботинки, потом чулки и, наконец, кружевные края панталон. Можно было видеть, что шнуровка на одном ботинке сильно ослаблена, чтобы вместить самодельный бинт в узкое голенище. Судя по

всему, ей полегчало, иначе Лидди не отплясывала бы так беспечно.

– Вереск очень красив в цвету, правда?

– Мм… – промычал Сэм утвердительно.

– В древности из него варили хмельной напиток. Он назывался вересковый мед.

– Настоящий мед с него, должно быть, тоже неплох. Смотри, сколько пчел!

– Пастухи и охотники устраивали себе ложе из вереска, цветами вверх. Получалось упруго, как матрац.

– Шутишь?

– Честное слово. – Лидия огляделась. – Подумать только, вчера мы весь день блуждали по илу и грязи, и вдруг – такое великолепие!

Они позавтракали, потушили костер, но не торопились отправиться в путь. Лидия не могла оторвать глаз от цветущего вереска, Сэм не мог оторвать глаз от нее, поэтому оба были крайне рассеянны. Потребовалась целая вечность, чтобы собрать немудреные пожитки, уложить их в саквояж, отыскать почти пустую бутылку джина. Сэм вынужден был признать, что хорошо над ней потрудился. Можно было не рассчитывать на то, что вторично удастся напиться до бесчувствия. Надо было срочно выбираться с проклятой пустоши, где он только и делал, что боролся с искушением.

Солнце высоко поднялось над горизонтом, а они все еще не покинули место ночлега. Стоя у края вересковой поросли, они препирались насчет того, какое направление выбрать – на юг к дороге или вверх по течению ручья. Лидия резонно заметила, что поиски дороги пока что себя не оправдали, хотя они два дня честно занимались именно этим. Значит…

Ее перебил долгий заливистый свисток. Девушка буквально подскочила и схватилась за сердце.

– Боже мой, что это?! Ты слышал?

Разумеется, слышал. Такой внятный звук не услышал бы только глухой, как пробка, муж миссис Браун, гувернантки. Сэм замер в полной неподвижности и напряг слух, стараясь определить, откуда донесся звук свистка. Тот повторился. Теперь уже не оставалось сомнений: где-то в отдалении проходила железнодорожная ветка.

Саквояж шлепнулся на землю. Сам того не замечая, Сэм принял стартовую позу для бега: ноги согнуты, правая чуть впереди левой, туловище наклонено вперед. Новое «ту – тууу» – и он бросился бежать что было сил. Он взлетел вверх по склону, где с треском продрался через вересковую поросль, чтобы не терять время, огибая ее; чудом устояв на ногах, проехался вниз по глинистому участку; с налету взял каменистый уклон повыше; с его гребня увидел желанную цель, но не замедлил бега, а, наоборот, понесся скачками так быстро, как только мог. Вопреки расстоянию ошибиться было невозможно: глянцевито – темный, как большой деловитый жук, локомотив тащил за собой цепочку обшарпанных вагонов. Между этим волшебным зрелищем и Сэмом лежало море цветущего вереска, заслонявшее рельсы, поэтому казалось, что состав плывет по пурпурной глади, постукивая исключительно для того, чтобы удержать ритм движения.