Книга Включить. Выключить - Колин Маккалоу

А сегодня уже первое декабря… Наш старый знакомый нанесет новый удар в конце января или в начале февраля, а мы так же далеки от него, как Мохаммед эль-Неср — от поддержки основной массы чернокожего населения Холломена, которую ему никак не удается убедить в назревшей необходимости революции».

Он взял трубку и набрал номер.

— Я помню, что сегодня не среда, но можно мне заехать за вами? Сходим в китайский ресторан или еще куда-нибудь, — спросил он Дездемону.

Ей сразу показалось, что он чувствует себя неловко — несмотря на то что он улыбнулся, когда она села в его машину, по дороге шутил, сам сходил в «Синий фазан» и вернулся, нагруженный коробками с провизией.

А потом наступило молчание, которое продолжалось даже после того, как Кармайн переложил еду в белые тарелки и усадил гостью за стол.

— Вы сами усложнили себе задачу, — заметила Дездемона, придвигая тарелку и с наслаждением вдыхая аромат. — Меня бы устроила еда из коробок.

— Это выглядело бы оскорбительно, — возразил он, явно думая о чем-то своем.

Дездемона проголодалась, поэтому больше ни слова не добавила, пока не расправилась с ужином. И только отодвинув пустую тарелку и увидев, как Кармайн потянулся за ней, решительно взяла его за руку.

— Нет, Кармайн, сядьте и объясните, что стряслось.

Он удивленно посмотрел на нее, потом вздохнул и сел. Прежде чем Дездемона успела отдернуть руку, Кармайн накрыл ее ладонью.

— Боюсь, мне придется убрать пост возле вашей квартиры.

— И это все? Кармайн, прошло уже несколько недель. Полицейские извелись от скуки. А вам не приходило в голову, что все дело в моей вышивке для католической церкви? Ведь пострадало только облачение для священника. Возможно, тот, кто рассматривал вышивку для Чарлза Понсонби, что-то заподозрил, но счел ее не слишком религиозной.

— Об этом я уже думал, — признался Кармайн.

— Вот видите. Сейчас я принимаю заказы только на столовое белье — скатерти, салфетки.

— Заказы?

— Да, за работу мне платят. И надо сказать, платят щедро. Состоятельным людям надоели вышивки крестом или ришелье, которые массово производят в тех странах, где есть надомные промыслы. А мои вышивки уникальны. Людям они нравятся, мой счет в банке постоянно пополняется. — Она виновато потупилась. — Да, я не декларирую этот источник дохода — но с какой стати, если я плачу налоги в полном объеме, а голосовать все равно не могу? И вообще, какое дело до налогов вам, полицейскому?

Он поглаживал ее кисть — ему нравилось прикасаться к ее коже. Но внезапно его пальцы замерли.

— Иногда у меня бывают приступы глухоты, — мрачно сказал он. — Что вы сказали? Кажется, что-то насчет голосования?

— Не важно. — Она смущенно отдернула руку. — Мы обсуждаем серьезную проблему, а именно — можно ли оставить меня без охраны. Если честно, я буду только рада. От полицейских меня отделяют прочные двери, но мне все равно не хватает уединения. Так что я только порадуюсь, если вы снимете пост. — Она помедлила и добавила: — Когда это будет?

— Точно не скажу. Когда позволит погода. Не знаю, заметили ли вы, что поднимается ветер, завтра температура упадет ниже нуля. И всех разгонит по домам. — Он поднялся. — Давайте пересядем, устроимся поудобнее, выпьем коньяку и вы посвятите меня в подробности.

— Посвятить вас?..

— Вот именно. Мне нужно кое-что узнать, а расспросить некого, кроме вас.

— О чем расспросить?

— О Хаге.

Она поморщилась, но приняла бокал с коньяком, что Кармайн расценил как согласие.

— Ладно уж, спрашивайте.

— Мне понятно состояние вашего шефа и доктора Финча, но почему так взвинчен Полоновски? Дездемона, я спрашиваю потому, что жду от вас ответов, не имеющих никакого отношения к убийствам. Если я не знаю, почему кто-либо из «хагистов» ведет себя странно, то начинаю подозревать его в убийстве и попусту трачу драгоценное время. Я надеялся, что Франсина избавит вас всех от подозрений, но напрасно. Убийца хитрее городской крысы, он нашел способ быть в двух местах одновременно. Расскажите мне всю подноготную Полоновски.

— Уолт влюблен в свою лаборантку Мэриен, но вместе с тем связан по рукам и ногам браком, в котором давным-давно разочаровался, — сообщила Дездемона, покачивая коньяк в пузатом бокале. — У них четверо детей, оба супруга Полоновски ревностные католики, поэтому о противозачаточных средствах и слышать не желают.

— «Не развязывай меха с вином, пока не вернешься в Афины», — процитировал Кармайн.

— В самую точку! — живо оценила она. — По-моему, бедняга Уолт из тех, чей мех с вином начинает жить своим умом, стоит ему лечь в постель с женой. Ее зовут Паола — милая женщина, ускоренными темпами превращающаяся в мегеру. Она гораздо моложе мужа и убеждена, что только из-за него потеряла молодость и красоту.

— А у него, значит, связь с Мэриен?

— Да, уже несколько месяцев.

— Где же они встречаются? Днем где-нибудь в «Майоре Миноре»? — спросил Кармайн, имея в виду мотель на шоссе 133 — известное пристанище местных прелюбодеев.

— Нет. У него охотничий домик где-то на севере штата.

«Вот это да, — подумал Кармайн. — У него есть охотничий домик, а мы об этом даже не подозреваем. Как удобно».

— Вы не знаете, где именно?

— Увы. Он даже Паоле не говорит.

— Многие знают о его связи?

— Нет, ее тщательно скрывают.

— Откуда же вы узнали?

— Просто однажды застала рыдающую Мэриен в туалете на четвертом этаже. Она думала, что забеременела. А когда я посочувствовала ей и посоветовала купить диафрагму, если она боится принимать таблетки, Мэриен и выложила мне всю историю.

— Она и вправду была беременна?

— Нет. Тревога оказалась ложной.

— Ладно, перейдем к Понсонби. У него на стенах кабинета жуткие картины, не говоря уже о высушенных головах и сатанинских масках. Пытки, чудища, пожирающие детей, вопящие люди…

Ее смех зазвучал так заразительно, что у Кармайна потеплело на душе.

— Ох, Кармайн, это же просто Чак! Он неисправим, а искусство — еще одна грань его снобизма. Мне жаль его.

— Почему?

— Неужели вам никто не сообщил, что у него слепая сестра?

— Дездемона, я подготовился к разговору, поэтому о сестре знаю. Насколько я понимаю, это из-за нее он застрял в Холломене. Но его-то за что жалеть? Ее — понятно.

— Вся его жизнь вращается вокруг нее. Он никогда не был женат, у него нет близких родственников и даже друзей, хотя Смита он знает с детства. Чак живет вдвоем с сестрой в доме, выстроенном еще до Войны за независимость на Понсонби-лейн. Когда-то их семье принадлежала земля — много земли, но обучение Клэр обошлось дорого, не говоря уже про образование Чака, вот их родителям и пришлось затянуть пояса. Они продали почти всю землю. Чак обожает сюрреалистическую живопись и классическую музыку. Клэр не видит картин, но она большая поклонница музыки. Оба гурманы и ценители хорошего вина. Пожалуй, мне жаль его потому, что Чак, рассказывая об их жизни, становится напыщенным и даже восторженным, и это выглядит… странно. Она ему сестра, а не жена, хотя кое-кто из наших циников не прочь позубоскалить о них. По крайней мере в глубине души Чак недоволен тем, что вынужден терпеть Клэр, но слишком предан сестре, чтобы признаться в этом даже самому себе. Нет, он определенно не Монстр — на это ему просто не хватило бы времени и свободы действий.