Книга Слишком много убийств - Колин Маккалоу

Затем подходили еще несколько человек, она с ними также мило беседовала, после чего они быстро удалялись: доктор Полина Денби (вот это любопытно!), Моусон, Анджела Макинтош. Кармайн потихоньку подходил ближе, жалея, что гости еще не начали расходиться — в такой сутолоке едва ли удастся что-нибудь подслушать.

И, наконец, явилась та, кого ждали, — Кармайн сразу это понял по выражению лица Филомены. Эрика Давенпорт!

Филомена подозвала официанта, и через секунду столик был очищен от посуды с едой. Эрика оперлась о столешницу и повернула лицо к бывшей жене Скепса, которая тоже повернулась к ней. Кармайн с раздражением смотрел на их профили; он умел читать по губам, но только если слова произносились четко и лица собеседников были обращены к нему; сбоку это было невозможно.

Вокруг обеих женщин возникла некая аура решительности и отчужденности, и кое-кто из гостей, направлявшихся в их сторону, останавливался и поворачивал обратно. Вероятно, новость об опекунстве уже распространилась в зале, и никто не хотел своим вмешательством невольно нарушить ход переговоров. В том, что происходили переговоры, не могло быть сомнения; чем еще объяснить приезд Филомены на вечеринку? Нейтральная территория. Где еще Филомену не будет преследовать призрак «Корнукопии»? В Орлеане? Туда Эрика ни за что бы не поехала.

Энтони Бера наблюдал за собеседницами с напряженным и болезненным вниманием, что-то рассеянно отвечая стоявшему рядом Уоллесу Грирсону. Затем Фил Смит и коричневая шляпа загородили ему обзор, и Бера сдался.

Переговоры длились не меньше получаса, причем к их окончанию Эрика Давенпорт выглядела очень усталой, а Филомена Скепс — красивее, чем прежде. Затем Эрика хлопнула себя ладонями по коленям, оторвалась от столика и, поцеловав Филомену в лоб, ушла к Майрону.

— Я выжата как лимон, — пожаловалась Дездемона, сбрасывая с ног босоножки, едва они с Кармайном сели в машину.

— Я тоже, моя милая. Ты сегодня была великолепна.

— Правда?

— Правда. Фигура у тебя не хуже, чем у любой голливудской звезды, и платье сидит как влитое.

— Разве не странно? Женщины всегда стонут, что беременность испортила им фигуру, а вот мне материнство пошло только на пользу.

— Как думаешь, что теперь чувствует Майрон?

Она задумалась.

— Хороший вопрос. Влюблен он, конечно, выше крыши — видал тот бриллиантовый браслет? — но, должно быть, до Майрона, наконец, дошло, что милейшая Эрика в отличие от него не испытывает восторга от вечеринок. Пожалуй, Сандра ему подходит больше.

— Между прочим, документы на развод он еще не подавал. Дездемона выпрямилась на сиденье «фэрлейна», который как раз сворачивал на пустынную Саут-Грин-стрит.

— Вот как! Не торопится, значит, сжигать последний мост для отступления?

— Я тоже так подумал.

Дездемона придвинулась вплотную к его боку.

— Видел женщину в коричневой шляпе? Ну и мерзость!

Глава седьмая

Судья Дуглас Уилфред Туэйтс много лет возглавлял Холломенский окружной суд, став его неотъемлемым атрибутом. Юридическое образование с первого курса и до магистратуры он получил в Университете Чабба и был «чаббистом» до мозга костей. Истинный коннектикутский янки, он отнюдь не стремился получить в свое распоряжение более значительный судебный округ, не допуская даже мысли жить или работать где-либо еще. После работы его ждали прекрасный дом в Басквош-Пойнт, у залива, по которому судья в свободные часы катался на лодке, и преданная жена, восхищавшаяся его остроумием. Двое детей, которым было уже за двадцать, когда подошло время поступать в университет, сбежали от отцовского деспотизма на западное побережье — для Дугласа это все равно что на планету Меркурий.

Назвать судью «ненормальным» специального агента ФБР Теда Келли, вероятно, побудило какое-то прихотливое воспоминание детства, связанное с историей об Икабоде Крейне, хотя на самом деле подобный эпитет подходил Дугу Туэйтсу не больше, чем Вашингтону Ирвингу. Судья гордился своей непредвзятостью, которая была вполне реальна до тех пор, пока у него не складывалось о человеке собственное мнение. Посему, входя десятого апреля, в понедельник, в десять часов утра к судье, Кармайн был готов к ожесточенной борьбе. Ему позарез был нужен ордер на обыск квартиры декана и кабинета доктора Полины Денби, прежде чем Данте-колледж вежливо попросит ее освободить помещение.

— Да! — оборвал судья Туэйтс Кармайна, прежде чем капитан добрался до середины своей вступительной речи. — Эта женщина способна на все!

Ага! Вечеринка у Майрона! Конечно, судья и миссис Туэйтс на ней были, и доктор Полина Денби тоже. Как видно, там их пути пересеклись. Откуда доктору Денби было знать, что Дуга с души воротит от феминисток? Горячо поддерживая движение за равные права, он, однако, совершенно не выносил горластой своры, всеми правдами и неправдами стремящейся привлечь к себе внимание. Дуг предавал анафеме публичные сожжения бюстгальтеров и набеги на «священные цитадели мужчин», не говоря уже о психической кастрации. Борьба, считал он, должна происходить на законодательном уровне, и всяческие дурацкие выходки ее только дискредитируют.

Когда Кармайн вышел из кабинета, его слегка пошатывало от неожиданного успеха; он лишь жалел, что не был свидетелем столкновения сих двух титанов. Позже он обязательно позвонит Дороти Туэйтс и расспросит ее о леденящих кровь подробностях. Сейчас у него на руках ордер.

Пока четверо полицейских в форме отпугивали своим видом зевак, Кармайн подошел к кабинету доктора Денби и постучал.

— Войдите, — послышался вялый голос.

— Доктор Полина Денби? — спросил Кармайн, держа в руке ордер.

— А вы не знаете! — едко ответила она.

— Прошу вас немедленно покинуть помещение. У меня ордер на обыск вашей квартиры и кабинета.

Кровь мгновенно отхлынула от ее лица, и оно пожелтело, как старый пергамент. Доктор Денби покачнулась, но тотчас выпрямилась и расправила плечи.

— Это неслыханно, — возмущенно прошептала она. — Я опротестую ваш ордер.

— Вы имеете на это полное право, но только после обыска. У вас есть куда сейчас пойти, доктор Денби?

— В комнату отдыха. Я возьму сигареты, зажигалку, мои бумаги, книгу и ручку.

— При условии, что вы позволите нам их осмотреть.

— Грязные ищейки! — резко произнесла она, и краска вновь стремительно прилила к ее щекам.

Проинспектировав собранные ею вещи, Полину проводили в комнату отдыха и оставили там под присмотром полицейского. Кармайн, Кори и Эйб между тем занялись кабинетом.

Одну задругой снимали с полок книги, листали и перетряхивали — уже только это заняло уйму времени. Простукали стены за полками. Эйб, имевший нюх на потайные двери, проверил каждую настенную панель и каждую половицу — нет ли где пустот. Ничего не обнаружили; два часа спустя Кармайн признал, что кабинет чист.