Книга Искушение Ворона - Дмитрий Вересов

Какой позор!

И позор не в том, что жена ему вульгарно и пошло изменяет, как и положено голливудской актрисочке, когда ее муж находится в более чем длительной командировке. Стыд и позор в том, что он, Павел, умница, светлая голова, ученый, сильная личность, каким он сам всегда себя хотел видеть, вдруг распустился… Распустил нюни… Принялся пускать пузыри… Впору еще начать мочиться под себя!

И какой стыд, что он в пьяном безобразии корчил из себя Казанову… Откуда это в нем взялось? Бр-р-рр!

У Павла от стыда мутился рассудок. Единственное, чего ему хотелось, – сгореть от удара молнии, провалиться сквозь землю прямо на глазах у Клэр… И тем самым доказать ей, что он совсем не такой, каким был в долгие часы помутнения рассудка.

Он стыдился своей слабости. Он не хотел, чтобы кто-то считал его слабым. Но Клэр не считала. Она правильно поняла его.

Она такая умная – Клэр!

Она вывела его из запоя. Принесла в его бунгало те научные статьи, развесив их увеличенные ксерокопии во всех местах его жилища, включая и ванную, и кухню, и бар в холле… Чтобы, каким пьяным он ни был, не мог бы не заметить почти метровых заголовков, от которых он мгновенно должен был отрезветь…

Новые искусственные минералы и космические технологии… Магнитные свойства кристаллов, выращенных в невесомости… И, наконец, главное: Опыты по созданию экстремальных геологических условий с применением космических технологий…

Клэр была права. Он протрезвел от этих заголовков.

Двое суток он высидел дома на минеральной воде и аспирине, не пуская в свое бунгало даже уборщицу…

И на третье утро, когда Клэр как всегда трусила по гравию в беленьких кроссовках на ладненьких своих загорелых ножках мимо розариев, источавших утренние ароматы… Она вдруг услыхала позади знакомое дыхание и нарастающий шум хрустящего гравия. Она оглянулась… Это был Павел.

– Хай! – крикнул он ей, как ни в чем не бывало.

– Хай, – ответила она с приветливой улыбкой.

После двухнедельной борьбы с собственным здоровьем, бег Павлу давался трудно, и Клэр, жалея его, не убыстряла темп, а двигалась почти шагом… Павел дышал тяжело, но выглядел счастливым.

– Спасибо тебе за статьи.

– Я рада, что ты их заметил.

– Ты их так увеличила, что разглядел бы и слепой, да и расклеила по всей квартире. Несложно было разобраться, что это не реклама туалетной бумаги.

– Я рада, что ты снова в форме.

– Ну до полного восстановления еще далеко, но к среде обещаю тебя перегнать на финише нашей дистанции.

– Посмотрим, а проигравший устраивает ужин.

– О’кэй, я в любом случае твой должник за твою неоценимую заботу о моей научной форме, с меня безусловный ужин при свечах.

– Но без алкоголя.

– Ну-у-у, так уж совсем?

– Тогда без крепкого алкоголя…

У Павла от счастья зашлось сердце.

– У нас проблемы, – сказал главный администратор, усаживаясь в предложенное директором кресло.

– Проблемы? – удивленно приподнял бровь директор.

– Кто-то спровоцировал сбой работоспособности объекта «десять».

– Каким образом?

– Ему вбросили информацию, вызвавшую сильнейший эмоциональный стресс.

– Каким образом?

– Ему подбросили фоторепортаж о сексуальных похождениях его жены.

– То есть тем самым вы утверждаете, что здесь против нас работает враг?

– Этого следовало ожидать.

– А что с программой «семья»?

– Он оказался хитрецом, он нас обыграл…

– И все ваши дилеи, все ваши электронные фокусы пошли коту под хвост?

– Да, сэр…

– Вам надо выяснить, кто подбросил «десятому» информацию.

– Уже занимаемся, сэр.

– Это дело рук… оппозиции. Вы понимаете, о ком я…

– Мы найдем шпиона, сэр.

– Найдите, иначе вас пустят поплавать с вашими акулами и барракудами…

Никто из руководства Ред-Рок его ни словом не упрекнул за двухнедельное отсутствие в лабораторном корпусе.

А подчиненные ему техники и лаборанты, те и ухом не повели при появлении шефа, как будто он и не пропадал нигде, а только вышел на полчаса, на ти-брэйк, и сразу вернулся.

А на столе накопилось отчетов за две недели экспериментов. Разгребая завалы бумаг, Павел ворчал себе в нос, никто, де, моей работы делать не хочет, но и порадовался: значит, начальство никому не смеет делегировать даже части его обязанностей. Доверяют. И это хорошо.

А вообще, двухнедельная пьянка – такой стресс для мозговой серой массы, что в ее глубинах резко могут созреть новые идеи, которые раньше, по трезвости, никак не могли вылупиться…

Клэр пришла к нему в вечернем платье. Он просто обомлел. Она была воплощением соблазна.

От завитка светлых волос на шее возле левого ушка, от волнующей, сдавливающей дыхание нежной канавки между восхитительными грудями в глубоком вырезе ее платья, от схватывающих спазмом в горле изумительных линий, безошибочно угадывающихся под тонким бархатом от Армани… и до нежных розовых ноготков на пальчиках ее ног, что безупречным педикюром выглядывали из носочков ее лаковых босоножек на высоченной шпильке каблука…

И она так мило и просто улыбалась ему…

– Ну вот, я и пришла! Надо помочь на кухне? Где фартук? Где плита?

Но все к ее приходу уже было готово.

Не был бы он тогда бывшим начальником геологического отряда… И даже экспедиции! Эх, сколько картошки он перечистил в своей кочевой жизни русского геолога! Так что…

Так что присаживайтесь, милая Клэр! Будьте как дома!

Сценарий ужина при свечах был продуман до мелочей. Все-таки ученые тем и отличаются от иных смертных, что способны все предусмотреть. Особенно, если это касается ужина с милым другом.

– Хочу посмотреть меню вашего ресторанчика, мистер хозяин, – шутливо заявила Клэр, присаживаясь в кресло у низкого, располагающего к неофициальному общению стола.

– Какое может быть меню у русских, – воскликнул Павел, – водка и икра!

– Понятно, то-то я гляжу по телевизору на вашего президента, он, по-моему, трезвым вообще никогда не бывает, – сказала Клэр, – и вообще, мы ведь договорились, что вечеринка обойдется без крепких напитков.

– Договор дороже всего, – ответил Павел, вручая Клэр бокал с собственноручно приготовленной «маргаритой».

– А ты еще и бармен? – изумилась Клэр.

– И повар, но это ты еще оценишь, а пока наслаждайся аперитивом…