Книга Слепой. Защитнику свободной России - Андрей Воронин

– А телефончик, случайно, не засекут недруги? Я имею в виду сигнал.

– Обижаешь… Вся мощь военно-космических сил будет работать на тебя. Так что в этом смысле ты будешь не одинок.

– Буду помнить об этом, Федор Филиппович, при каждом взгляде на звездное небо, – с легкой иронией произнес Сиверов.

– Удачи тебе, Глеб. Выполняй задачу и возвращайся живым, – сказал Потапчук и по-отечески крепко обнял Сиверова. – Ну, ступай. Не люблю я долгих прощаний.

– До скорого, Федор Филиппович, – ответил Глеб и сел в «БМВ».

Он включил двигатель и, три раза посигналив генералу, поехал по асфальтированной дороге в сторону шоссе. «Теперь понятно, что за сверхважное задание, не терпящее отлагательств, – управляя машиной, думал Сиверов. – Вот почему аж ночью ко мне в гостиницу в Суздале пожаловал полковник Веремеев. Дело и впрямь безотлагательное. Ладно, разберемся на месте».

Глеб выехал на шоссе и, максимально развив скорость, стрелой понесся в сторону Москвы. Было около девяти вечера, когда он подъехал к своему жилищу на окраине столицы.

Сиверов, как обычно, не торопился выходить из машины. Справа от себя он заметил черную «Волгу» и двоих мужчин в ней, якобы занятых важным разговором. «А вот и мои охранники. Пожелать им, что ли, доброй ночи?» – грустно усмехнулся Глеб и вышел из «БМВ». Заблокировал дверцы в своем автомобиле и не спеша, в развалку направился к подъезду.

В квартире Сиверов снял кроссовки и, пройдя в гостиную, плюхнулся на диван. Он извлек из кармана джинсовой рубашки мобильный телефон и позвонил, как и обещал, Оксане.

– Рада слышать твой голос, Федор. Наконец-то ты позвонил. Я уже заждалась, не знала, что и думать, – защебетала женщина.

– Понимаешь, в редакции было дел по горло. Москва не спит ни днем, ни ночью. Событий – море. Редактор злобствует. Подавай ему сенсацию любой ценой. В общем, здесь все как обычно. «Акулы пера» рыщут в поисках добычи под названием «информация».

– Понятно. А почему тебя вызвали? Что за задачку подкинул тебе редактор?

– Если слышала, в журналистике есть такой прием, – медленно начал говорить Глеб, – журналист меняет профессию.

– Слышала, конечно. И кем ты будешь? Вернее, в каком новом качестве видит тебя твой редактор?

– Да, собственно, ничего интересного. Нужно будет что-то придумать, чтобы подать одно пустяковое дело как сенсацию.

– И все-таки какая профессия будет у тебя? – не унималась Оксана.

– Давай договоримся так: выполню задание, приеду и расскажу тебе обо всем. Договорились? Знаешь, примета у нас, у московских журналистов, такая: прежде чем статья появится в печати, никому и ничего не рассказывать о редакционном задании. Иначе не повезет. Раньше я не верил в такие предрассудки, но со временем на вещи начинаешь смотреть иначе. Короче, с волками жить – по-волчьи выть. Потерпи, потом как-нибудь расскажу.

– Когда ты вернешься в Суздаль? Света меня уже замучила, только и спрашивает, когда к нам придет дядя Федор и принесет шоколадку.

– Понимаешь, Оксана, врать не буду, но задание главного редактора оказалось, мягко сказать, не простым, и на все уйдет примерно месяц.

– Так долго! – вскрикнула женщина.

– Я тоже не рассчитывал на такой срок, но что поделать, если работа такая. А я только и умею писать, всю жизнь пишу. Талант, значит, такой от Бога получил. Кроме того, редактор обещает очень приличный гонорар, поэтому есть за что работать, – заключил Сиверов.

– Все ясно, – протянула Лаврентьева. – Жаль, что тебя так долго не будет в Суздале. Я могу приехать к тебе в Москву, ты только скажи. Вдвоем оно как-то веселее будет, – трогательно предложила она.

– Я бы с удовольствием, но, поверь, работой загрузили по горло, не продохнуть. Придется нам потерпеть. А ты, если услышишь что-нибудь интересное о медведе-монстре, записывай. Мне это очень пригодится потом.

– Хорошо, без проблем. Рада буду чем-нибудь помочь тебе.

– Как там твой отец? – поинтересовался Глеб.

– Спасибо, что не забыл. Врачи говорят, что сердце его стало здоровее. Это показала последняя кардиограмма и другие исследования. Через недельку обещают его выписать.

– Хорошо, что он поправляется. Ну все, вроде новостей у меня больше нет, кроме одной, – Сиверов сделал паузу в разговоре, подыскивая слова.

– Новость хорошая или плохая? – насторожилась Лаврентьева.

– Наверное, нейтральная. В течение этого месяца, к сожалению, я не смогу тебе позвонить.

– А почему? – искренне удивилась Оксана. – Мне кажется, что минутку всегда можно найти. Или я могу тебе звонить. Мне нетрудно.

– Скажу тебе прямо. Это условие главного редактора. Я не должен никому звонить, мне надо вжиться в роль по-настоящему.

– Да пошел этот твой редактор… Направлений в русском языке, как ты понимаешь, много. Я твоего редактора уже возненавидела.

– Не одна ты. Так вся редакция к нему относится. Но работать же где-то надо. У него есть хорошее качество, перекрывающее многие недостатки. Он не скупится на деньги. За качественно выполненную работу платит весьма прилично, даже по московским меркам.

– Федор, все же хоть один раз в два-три дня позвони, хоть на минутку. В конце концов, твой редактор ничего не узнает. Он же не шпион, надеюсь. Я хочу хоть иногда слышать твой голос, твое дыхание, – взмолилась женщина.

«Не могу же я ей сказать, что отправляюсь в Афганистан на секретное задание?» – с досадой подумал Глеб, а вслух сказал:

– Послушай, Оксана, поверь мне, я бы очень хотел звонить тебе, но на самом деле не смогу. Больше мне добавить нечего. Буду ждать нашей встречи. Не забудь приготовить побольше моих любимых котлет. Договорились? – голос Сиверова звучал так трогательно и убедительно, что Оксана не смогла не поверить ему.

– Хорошо, я буду очень ждать тебя. Скорее возвращайся в Суздаль. А насчет котлет можешь не сомневаться. Их к твоему приезду будет приготовлено в избытке.

– Вот и прекрасно. Оксана, я тебя крепко-крепко целую. И передай Светику, что шоколадом я ее обеспечу в полном объеме.

– До встречи, Федор. Целую тебя.

Глеб отключил телефон и подумал: «Один Бог знает, увидимся мы с Оксаной когда-нибудь или нет. Это уж как получится».

Он вышел на балкон. Ласковый вечерний летний ветер наполнил грудь далеким, смутным воспоминанием о детстве, когда не о чем было тревожиться и волноваться. И все в мире казалось простым и ясным.

Солнце садилось над Москвой, щедро разбрасывая миллионы лучей в окна многоквартирных домов. Ночь ждала своей очереди, чтобы побыстрее занять место дня в вечном, непрекращающемся водовороте времени.

Сиверов постоял немного на балконе, любуясь красивейшим закатом. Затем он потянулся, вдохнул воздух полной грудью и возвратился обратно в квартиру. Приняв холодный, бодрящий душ, он приготовил себе чашку крепкого кофе и сел на диван рядом с журнальным столиком. Перед собой Глеб положил ручку и блокнот. Он насладился ароматным густым напитком и начал делать в блокноте пометки касательно оружия и снаряжения, которые ему необходимо взять с собой в Афганистан. Иногда Сиверов останавливался, подолгу думая, затем снова записывал или решительно вычеркивал ненужное; ведь на счету был каждый грамм, так что взять надо было только самое важное, без чего на самом деле не обойтись. Глеб понимал, что все это оружие и снаряжение придется тянуть на себе. А горы не прощают неуважительного к себе отношения. Этот непреложный закон он хорошо знал. Во время войны в Афганистане, когда разведгруппа шла на боевой выход – устроить засаду или разбить караван с оружием, перевозимым моджахедами, солдаты и офицеры предпочитали брать с собой побольше патронов и других боеприпасов, откладывая в сторону тяжелые банки с тушенкой. Голодному выжить можно, а вот остаться в бою без патронов – это означало верную смерть.