Книга Зеленый ужас - Эдгар Уоллес

— Я прибыл в Европу для того, чтобы принять на себя охрану мисс Крессуелл и наблюдение за Гардингом, — начал свое повествование Белл. — Однажды, когда я. обыскивал комнату Гардинга в его отсутствие, надеясь найти какую‑нибудь улику, которая дала бы мне основания утверждать, что он убил Миллинборна, я наткнулся вот на эту вырезку из испанской газеты:

«Талантливый и знающий врач, доктор Альфонсо Романос, спас нашу местность от нового бедствия, последствия которого были бы ужасными. В прошлый понедельник синьор Марин Фернандей обнаружил, что одно из его полей в течение одной ночи оказалось уничтоженным. Всходы завяли, поле находилось в состоянии полного запустения — посев погиб безвозвратно. Потрясенный синьор Фернандей поспешил к доктору Романосу, оказавшемуся весьма сведущим человеком в бактериологии. Последнему удалось установить, что посев уничтожен новым видом ржавчины. Эту ржавчину он назвал «зелёной пылью». По настоянию врача поле было сожжено, и этим удалось предотвратить распространение губительной ржавчины. Наше крестьянство обязано спасением своих посевов тому обстоятельству, что поле синьора Фернандея расположено несколько в стороне и отделено от прочих участков широкой межой. Доктору Романосу в его благородной деятельности оказал помощь и содействие иностранец‑химик, имя которого осталось нам, к сожалению, неизвестным».

— Иностранец‑химик был не кто иной, как Гардинг, а заметка эта из газеты 1915 года. Романос уничтожил тогда взятые для анализа образцы, а Гардинг этого не сделал и занялся культивированием вновь открытых бактерий, рассадников этой ужасной зелёной ржавчины. При помощи нескольких талантливых, но опустившихся химиков Гардинг продолжал экспериментировать, оставляя своих помощников в неведении относительно своих замыслов.

— А зачем все это делает ваш доктор? — спросил старший инспектор.

— При дальнейших своих поисках я обнаружил, что Гардинг располагает весьма полными данными о наиболее крупных посевах хлеба во всем мире. Он создал целую армию, огромную сеть агентов, которые по его сигналу уничтожат все посевы.

— И это они сделают при помощи жалкой трубочки с бактериями, похищенной Гардингом?

Белл покачал головой.

— Гардинг не напрасно работал над этой проблемой. Разрушительная сила бактерий повысилась настолько, что одной пробирки достаточно для того, чтобы уничтожить поле в десять тысяч акров. Чтобы в течение суток обратить в пустыню все поля Соединенных Штатов, Гардингу нужно каких‑нибудь два десятка агентов.

— Но зачем ему все это? К чему это бессмысленное преступление?

— Преступление это увеличивает дивиденды — неисчислимые миллионы, миллиарды. Более того, до вчерашнего дня Гардинг работал на свои личные средства, а сейчас в его распоряжении целая банковская группа.

— То, о чем вы рассказали, — вопрос государственной важности. Я должен доложить об этом министру. — И он поспешил покинуть Белла.

— Я говорил по телефону с государственным секретарем, нам приказано действовать, — сказал он, вскоре вернувшись. — Мистер Белл, вы станете мировой знаменитостью. Мы немедленно отправляемся на паддингтонскую фабрику и тщательно обыщем её.

Тут его взгляд упал на конверт, лежащий на его письменном столе.

— Давно прибыло это письмо? — осведомился он у подчиненного.

— Оно прибыло из второго полицейского участка еще до вашего прихода.

— Как же я его не заметил? — пробормотал начальник и поспешил распечатать конверт.

С его уст сорвалось проклятие.

— Что‑нибудь случилось? — спросил Белл.

— Сообщают, что сегодня на рассвете на паддингтонской фабрике произошел. взрыв, уничтоживший её до основания.

— Тогда нам придется арестовать Гардинга на основании показаний Сперанцы, — заявил Белл.

Вместо ответа шеф полиции протянул ему донесение. Оно заканчивалось следующей фразой: «Среди развалин обнаружен труп человека, в котором опознали некоего Сперанцу».

26

Газеты, вышедшие в понедельник, были посвящены ценам на зерно. «Пшеница повысилась в цене», гласили их заголовки. «Бурные цены на бирже», «Пшеница достигла уровня цен неурожайных годов» — вот о чем заявляли потоки телеграмм.

Белл купил газету и прочел следующее:

«Все хлебные биржи Северного полушария находятся в состоянии полного хаоса. Цены превысили рекорды военного времени».

Белл немедленно вызвал по телефону Мак‑Нортона.

— Игра началась, — сказал он.

— Знаю, — ответил полицейский. — Я получил приказ об аресте Гардинга, Мильсома и Гильды Гордон. Гнездышко, конечно, опустело, но мои люди направлены на все вокзалы.

Вместе с Мак‑Нортоном Белл отправился в отель к Китсону.

— Надеюсь, мы не опоздаем с арестом? — спросил Китсон.

— Это будет зависеть от того, какую тактику избрал Гардинг, — ответил Белл. — Он один из тех людей, которые любят все концентрировать на себе. Если вам удастся его схватить, то мы обезглавим всю организацию и предотвратим катастрофу. Рано приходить к каким‑либо выводам, но если события будут развиваться дальше так же, как они развивались до сих пор, то скоро цена на фунт муки дойдет до одного фунта стерлингов.

Кто‑то вошел в комнату без предупреждения. Мак‑Нортон узнал вошедшего и поднялся со своего места.

— Сожалею, что вынужден прервать вашу беседу, — сказал лорд Севингтон. — Я министр иностранных дел, — представился он, — и счел необходимым лично ознакомиться с тем, что происходит. Каковы шансы того, что нам удастся арестовать Гардинга?

— Еще никому не удавалось ускользнуть из этой страны, если его разыскивали, — ответил Мак‑Нортон.

— Если бы вы послушались Белла, он давно бы сидел за решеткой, — сказал министр. — К сожалению, и мы полагали, что все это — одна из тех захватывающих дух историй, к которым питают такую склонность американские репортеры.

— Одно мне неясно, — сказал Китсон. — Какая польза Гардингу от того, что он уничтожит все поля в мире?

— Он и не собирается уничтожать все посевы, — заметил министр. — Посевы Южной Америки, в которых заинтересована поддерживающая его банковская группа, останутся нетронутыми, и они смогут диктовать всему миру хлебные цены. И единственный способ противостоять ему — это попытаться обойтись теми запасами, которые у нас имеются, и дождаться нового урожая, то есть ждать целый год.

— Если Гардинг улизнет от нас, то без хлеба придется обходиться не год, а десяток лет. «Зелёный ужас» превращает почву в пустыню на долгий срок.

Слушатели беспомощно переглянулись.

— Это преступление — величайшее преступление в мире, оно изменит всю структуру человеческого общества, обратит самые цветущие страны в пустыню, миллионы людей умрут с голода, это будет концом нашей цивилизации.