Книга Полукровка. Крест обретенный - Андрей Константинов

— Господа, давайте прекратим эту комедию. Я понимаю, прелестное утро, всем вам, вероятно, надоела ваша рутинная работа в каком-нибудь скромном офисе, где не устраивают ни корпоративных вечеринок, ни тимбилдингов… Ваше желание поразвлечься вполне понятно, но всему есть предел…

— Тимбилдинг тебе в задницу! — прорычал рассерженный коротышка. — Молчать!

Одновременно с этими словами для пущей убедительности тощий недвусмысленно пощекотал Перельмана дулом по животу.

Нужно было менять тактику. Модный адвокат перестал смеяться, стер с лица улыбку и как можно серьезней и, главное, доверительней, сказал:

— Хорошо, господа. Я понимаю и это: играть — так до конца. Деньги и кредитки у меня в кармане. Забирайте. Я даже не стану жаловаться на вас в полицию. Давайте сочтем, что все мы сегодняшним утром достаточно вбрызнули в свою кровь адреналина.

— Подавись ты своими деньгами! — снова прорычал коротышка по-французски, но с каким-то гортанным акцентом. — И хватить болтать — мы не в суде!

Дело принимало непонятный, а значит, и совсем неприятный для адвоката оборот. Неизвестно, какой тактики он стал бы придерживаться далее, если бы тощий снова не ткнул его пистолетом, на этот раз прямо под подбородок, и не произнес на незнакомом Перельману языке:

— Садитесь в машину. За руль. И без глупостей.

В голосе говорившего в отличие от коротышки звучали не раздражение и не угроза, а явная брезгливость. Неудивительно, что, не поняв языка говорившего, опытный Перельман тем не менее сообразил, что спорить не следует, а благоразумнее всего — послушно исполнить сказанное.

Так он и поступил. Рядом с ним поместился тощий, а двое остальных плюхнулись на заднее сиденье, причем, коротышка так запутался в своем балахоне, что едва не упал. Кусок черного сатина так и остался прихлопнутым дверцей и всю дорогу гордо развевался на ветру, будто пиратский флаг. Как только «мондео» выбрался на свет божий, тощий стянул колпак и оказался вполне приличным на вид, хотя и плохо выбритым человеком, с пышными усами и усталыми глазами. И в этих усталых черных глазах мудрый Перельман прочел все: и цель своего нынешнего путешествия, и отчаянную решимость новоявленного Зорро. Не говоря ни слова, адвокат свернул к южному выезду из Парижа и погнал машину через Фонтенбло, Монтаржи и Невер, к Виши.

Двое на заднем сиденье пыхтели, возились, но балахонов все-таки не снимали, и, несмотря на постоянную воркотню коротышки на скверном французском и его очевидную брань, опять-таки на неведомом Перельману языке, толстяк упорно хранил молчание. Тощий же сидел неподвижно, прямо и лишь изредка прикусывал черный ус и барабанил пальцами по бардачку.

Они въехали в Овернь, суровую, как старая крепость. Когда-то здесь обитали сказочные звери да молчаливые крестьяне и очень редко встречались безопасные дороги. Вплоть до девятнадцатого века путники передвигались здесь с опаской, по пустынным местам рыскали волки, ночной туман порождал мрачные виденья, а непроходимые леса частенько поглощали путников навсегда. Да и теперь, несмотря на прекрасные дороги и оставшиеся только в преданиях ужасы, эта область Франции кажется по-прежнему диковатой. К тому же, солнце поглотили надвигающиеся грозовые тучи, и вокруг стало совсем мрачно, даже несмотря на вспыхивающие огни многочисленных гидроэлектростанций и свет голубоватых озер. «Бред, полный бред!» — мотнул головой Перельман, еще крепче вцепившись в баранку своей машины. Это было совершенно невероятно, но в данную секунду ему показалось, что в воздухе явственно витал… запах серы.

* * *

Габузов — а именно он ехал рядом с Оливье — смотрел на проносящиеся за стеклом разбросанные среди складок застывшей лавы деревни, которые упрямо цеплялись за склоны. Всюду преобладало сочетание серого, черного и темно-синего цветов, и что-то в этом скудном гордом пейзаже брало Сергея за душу. «Наверное, именно так или очень похоже выглядит и никогда не виденная мной родина — Армения», — подумал он, и радость, смешанная со страхом за Самсут сжала его сердце. Кто бы мог предположить, что судьба занесет его в места, так напоминающие ему Армению? Во всяком случае, ту Армению, какой она ему представлялась по разным описаниям?

Они мчались по сумрачной Оверни, грозовые облака обволакивали вершины, и порывистый ветер через приоткрытое стекло бросал им в лицо стойкий запах трав и сырой земли торфяных болот.

Габузов вопросительно-сурово посмотрел на Перельмана, подкрепив свой взгляд упертым в шею дулом, и тот на пальцах показал, что осталось еще совсем немного. Вскоре и в самом деле в долине показался четырехугольный, небольшой, но при этом кажущийся абсолютно неприступным замок.

— Анжони, — выдохнул Перельман, уже окончательно перестав сомневаться в происходящем. Все-таки опыт и чутье у него были громадные.

— Что? — не понял Сергей.

— Анжони. Если я не ошибаюсь, именно это — цель вашего путешествия.

Перельман еще находил в себе силы иронизировать.

— А, трах-тарарах! — раздался у него за спиной. — Чтобы сюда войти, нам нужна маленькая армия!

— Ничего. Войдем! — ответил тощий, и в его голосе Перельман услышал непоколебимую решимость.

Габузов достал балахон, на котором он просидел всю дорогу, посмотрел на него почти с нежностью и выбросил в окно. Маскарадная шмотка легла сиротливой черной лужицей. Сергей проводил ее взглядом, после чего набрал в легкие побольше воздуха, словно перед глубоким нырком и, может быть, в последний раз оглянулся, дабы на всю жизнь запомнить местность, в которую занесла его судьба.

То было странное место — красивое и жуткое одновременно, трагическое и величественное в тот же час. Судя по всему, бьющие из-под земли воды некогда разорвали скалы, развалив их на части и избороздив глубокими трещинами. Вся местность была иссечена глубокими пропастями, в глубинах пещер открывались совершенно сюрреалистические картины, которые век за веком создавало терпеливое время. Слева от замка вдалеке возвышался фантастический лес из сталагмитов, справа странные цветные натеки создали в воображении самые неожиданные образы, а впереди далеко за самим замком возвышался призрачный город, выросший, вероятно, из этих самых разрушенных скал. А посреди, словно в зеленой колыбели, покоился сам замок, у которого, казалось, нет ни входов, ни выходов, и только его четыре яркие черепичные крыши горели в воздухе, как четыре огромные свечи.

* * *

«Мондео» медленно подъехал по пустому травяному пространству к малозаметному высокому прямоугольнику в стене, являвшему собой, по-видимому, ворота. Габузов обратил внимание, что трава, по которой они ехали, была девственно непримята — значит, сюда давно никто не приезжал и отсюда не уезжал. «Тем лучше», — подумал он и бросил многозначительный взгляд на остальных своих спутников.

— Я так и думал, — пробасил коротышка, а толстяк понимающе кивнул головой. — Ну, мы ныряем.

И с этими словами оба втиснулись между сиденьями.