Книга Приключения Тома Бомбадила и другие истории - Джон Рональд Руэл Толкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вокруг мы пошли и увидели вдруг
обрывистый фьорд меж скал —
по водам свинцовым вошли мы в него,
и сумрак нас вновь объял.
Гребли мы все дальше в глубь этой земли,
ни звука вокруг — тишина,
лишь слабые всплески из-под весла —
святою казалась она.
И мы увидали долину, холмы,
чредой уходившие вдаль,
горела долина та, вся в серебре,
как будто Священный Грааль.
И Белое Древо росло посреди —
такие, должно быть, в Раю, —
в бездонное Небо вздымалось оно,
подъемля вершину свою.
Тяжелою башней высился ствол,
и крона была густа:
как лебедя перья, снега белей,
ладонь любого листа!
Недвижным казался нам, словно во сне,
под звездами времени бег.
И думали мы, что себе на беду
не уйдем отсюда вовек,
что останемся здесь, — и, отверзши уста,
тихо начали петь,
но сами дивились, что голоса,
словно в храме, стали греметь.
И листья, как белые птицы, взвились,
и дрогнуло Древо тогда —
лишь голые ветви остались да ствол,
а листья смело без следа.
И слово певучее к нам донеслось,
какого не знали вовек!
Не птицы то пели из горных границ,
не ангел и не человек,
а род благородный, что в мире живет
за дальней гранью морской:
но моря холодны и воды темны
за Белого Древа землей».
«Два чуда ты мне описал. Я хочу
о третьем узнать наконец!
О, где твой последний рассказ — о Звезде?
Зачем ты таишься, отец?»
«Звезда? Ее я увидел, когда
встал на развилке путей —
лучи на окраине Внешней Ночи,
у врат Нескончаемых Дней.
С карниза там мир обрывался вниз,
и вел на неведомый брег
висящий над бездной невидимый мост,
но там не ходил человек».
«А мне говорили, ты в некой стране,
в последней стране побывал —
без лжи мне об этой стране расскажи
и что ты там повидал!»
«Звезду еще в памяти, может, найду,
и помню развилку морей —
дыхание смерти там бриз колыхал,
нет слаще его и нежней...
Но коль ты желаешь изведать ту боль,
узреть, как растут те цветы,
на небе ль каком или в дальней стране
тогда выйди в плаванье ты.
И море подскажет дорогу само,
и парус тебя будет мчать —
и там ты изведаешь все это сам,
а я теперь буду молчать».
В Ирландскую землю, где колокола
в Клуан-ферта на башне бьют,
где лес темнеет под сводом небес
и туманы стеной встают,
пришли корабли из дальней земли,
откуда пути нет назад —
сюда святой Брендан пришел навсегда,
и здесь его кости лежат.
В земле Бретонской поутру
шумят деревья на ветру,
в земле Бретонской в скальный брег
стучит прибой из века в век.
Там холм стоит — веками лорды
тут жили, доблестны и горды,
и неусыпный часовой
на башне шаг чеканил свой.
Жил в старом замке лорд один,
холмов окрестных господин,
но жребий лорда выпал темным,
как говорит арфист о том нам.
Тот лорд ждал тщетно, чтобы звонко
смех первородного ребенка
раздался в замке, хоть жена
была красива и стройна;
вотще сокровища и злато,
вотще владенья и палаты,
коль некому оставить меч,
когда придется в землю лечь.
Терзали ум его сомненья,
о смерти видел он виденья,
в которых чудилось ему,
что зажил враг в его дому,
а склеп фамильный без ухода
крапивою зарос у входа.
И лорд в смутившемся уме
от света обратился к тьме.
Жила колдунья, что ткала
в пещере паутину зла,
и тем, что к ней прийти готовы,
в ночи она ковала ковы, —
смеясь, плела за нитью нить,
чтоб слабых ко греху склонить,
и страшные варила зелья,
чтоб мертвый встал из подземелья
и чтоб здоровый и живой
навек утратил разум свой.
Была в пещере мгла густая,
жила мышей летучих стая
под притолокой; хохот сов
и вопли жуткие котов
в полночной тишине звучали
под сводом страха и печали.
Колдуньи логово черно —
за чередой холмов оно
упрятано в глухой долине,
где человека нет в помине
и где на валуне она
сидела день и ночь одна.
В земле Бретонской в скальный брег
стучит прибой из века в век,
и ветра с камнем разговор
не молкнет над простором гор.
Упало солнце за холмы,
день умер на пороге тьмы,
белел туман, и тенью мгла
в долине сумрачной легла;
мигали звездные лучи,
копытом конь стучал в ночи,
лорд спешился вблизи пещеры —
черна дыра, и тени серы,
закрыло облако луну,
когда шагнул он к валуну.
Слова его звучали глухо,
но их не слушала старуха —
глаза ее огня полны,
обманны, зорки и темны.
Старуха знала наперед,
кто к ней за помощью идет,
как звать его, что за беда
ведет просителя сюда.
Смеясь, колдунья с камня встала
и головою закивала,
велела обождать ему,
сама же канула во тьму —
ушла в пещеру, как в могилу,
где темную ковала силу,
и лорду вынесла фиал,
что и во тьме, как лед, сиял.
Дивился глаз тому сиянью,
что источал он каждой гранью:
искрилось зелье сквозь стекло —
оно, казалось, натекло
из горного ключа туда,
и с виду — чистая вода...
Лорд стал ее благодарить,
