Книга Малавита - Тонино Бенаквиста

Бен отошел, чтобы оставить их одних.

— С тех пор как мы во Франции, я не мог поговорить о своих прошлых делах ни с кем. Бен расскажет мне, что произошло после нашего отъезда, все, что скрывает от меня ФБР. Перед тобой он ничего не скажет, ты же знаешь, Ливия.

— Идите болтайте на веранду или в котельную.

— Здесь я все равно чувствую, что рядом те двое кретинов напротив, которые следят за нами, это как наваждение, иногда мне кажется, они установили микрофоны и подслушивают нас.

Она дала отвести себя к холодильнику, который Фред открыл, — словесный поток при этом не прекращался.

— Ты знаешь, как говорить с ними, они едят у тебя с руки. Чем хуже они считают меня, тем лучше в их глазах ты, ты — единственная женщина, которая о них заботится на континенте.

Несмотря на коварство мужа, Магги чувствовала, как ее решимость мало-помалу ослабевает при мысли о двух сыщиках, одиноких, отрезанных от мира по вине семьи Манцони.

— Заодно избавимся от объедков. Баклажаны в бальзамическом уксусе стоят третий день, пармезан засох, сфольятелли крошатся, и главное, унеси ты остатки поленты, ее два раза в неделю не едят, — таково правило.

— Когда мне было двадцать лет и я была в тебя влюблена, я все равно не поддавалась на такие штучки. С чего бы мне дать провести себя сейчас?

— Мы всего на час выйдем.

Если бы ее спросили, Магги ответила бы, что давно не любит своего мужа. Она бы непременно добавила, что иногда представляет себе, как начинает новую жизнь без него. И все равно она не могла объяснить себе, как ему еще удается так ее забавлять, так же как она не могла понять, почему ей как будто чего-то не хватает, когда он далеко от дома.

С корзинкой в руке она перешла улицу, махнув рукой Капуто, в то время как Фред и Бен перелезали стену, встав на баллон с бутаном и спрыгивая на заросшую сорняками тропинку, которая отделяла их от соседнего домика. Они дошли до машины Бена, которую Фред откатил до перекрестка улицы Фавориток с Жан де Сомюр. Через десять минут они уже ехали вдоль леса, освещенного полной луной.

Фред так и прыгал на месте при мысли, что скоро окажется наедине с Беном и устроит ему допрос по полной форме. Что с ними со всеми стало, с друзьями и родственниками, коллегами, соседями, собратьями, знакомыми и всеми прочими? Он снова заявил, что не доверяет тенденциозным отчетам ФБР, и спросил про тех, кого ему не хватало больше всего, в том числе про любовниц. Ответы почти не оставляли места для сомнений: время не принесло исцеления. Напротив, мафия залечивала раны медленно и та слабость, которую она ощущала, приводила ее в бешенство раненого зверя. Поставив перед судом такую величину, как Джованни Манцони, правительству удалось пробить брешь в верховной власти Коза Ностры и подтолкнуть к действиям всех, кто хотел, в свою очередь, сдать мафию и заработать себе вторую жизнь. И пока Джованни Манцони жив, соблазн будет слишком велик. Еще один-два процесса такого размаха, и гангрена, пришедшая с Сицилии, сама умрет от гангрены.

— Останови здесь, остаток дороги пройдем пешком.

Бен припарковал машину около канавы, достал из багажника рюкзак и пошел за дядей, который по короткой дороге через поле напрямик шагал к заводу «Сортекс», чьи очертания угадывались в синеющей ночи. С бесконечной осторожностью Бен вытащил содержимое рюкзака и сложил его около въезда на площадку разгрузки — три десятка динамитных шашек легли на землю как палочки в игре микадо.

— С запасом взял, — произнес Фред.

— Как ты сказал. По твоему описанию вообще можно было подумать, что это «Дженерал Моторс».

Бен перепробовал все: тринитротолуол, пластиковую взрывчатку, селпекс, все производные нитроглицерина, но ничто не могло сравниться с тем, что он считал самой правильной формой взрывчатки, — динамит.

— Премию надо дать тому мужику, который это изобрел.

Как он ни хвалил удобство в обращении и надежность динамита, подкрепляя свои заявления химическими выкладками, — за его серьезностью и убежденностью угадывалась тоска ребенка, не наигравшегося в петарды. Утром того же дня, едва прилетев на незнакомый континент, Бен арендовал машину в аэропорту Руасси и поехал в Париж, где отправился по магазинам самоделок и автодеталей. Целый день, прежде чем взяться за поленту, он на глазах у дяди «занимался стряпней», как он это называл, готовил нитроглицериновую массу в котельной дома Блейков. В трех емкостях, поставленных на лед, он смешивал серную и азотную кислоту, потом добавлял соду, поглядывая на термометр, воткнутый в смесь.

— Жарковато у тебя, дядя.

— А что?

— Если перейдем за двадцать пять градусов, ничего тут не останется, ни нас, ни дома, ни федералов, ни квартала.

Не переставая по-бандитски ухмыляться, Фред почувствовал, как в нем закипает такая ярость, что может снести улицу Фавориток с карты Шолона. По капле Бен стал добавлять глицерин, подождал, пока смесь всплывет на поверхность, чтобы перелить ее в другую емкость. Потом он проверил лакмусовой бумажкой, которая осталась красивого синего цвета. Затем он загустил массу, добавив в нее, в числе прочего, деревянные опилки, закатал в картонные листы и вставил в каждую шашку фитиль. Ближе к пяти дня, прямо перед появлением остальных трех Блейков, Бен сложил в старую коробку из-под торта запас динамита, достаточный, чтобы прорыть еще один туннель под Ла-Маншем. После чего он смог выплеснуть остаток энергии на изготовление поленты, варить, заляпать все стены и крутить ее до посинения, пока не отнимутся руки.

Встав под северной сваей завода, он вскарабкался на гигантскую сливную трубу которая уходила прямо в реку Авр, и подпрыгнул пару раз на месте, чтобы проверить ее прочность. Затем он вернулся к дяде, который как раз взломал дверь между помещением, где принимали сырье, и главным корпусом. Обойдя здание с фонариком, чтобы убедиться, что никто из работников не задержался, они, подчиняясь старому рефлексу, обошли с инспекторской проверкой все службы и обнаружили только бидоны неизвестно с чем, баки разной формы, чугунные трубы: ни тебе украсть, ни продать, — тоска. Они вышли и снова взялись за дело. Бен перешел к не менее интересной стадии работы: определению стратегических точек закладки своей стряпни. В его интуиции, обеспечивавшей быструю и результативную работу, то в виде оседания, то взрыва, проявлялось настоящее шестое чувство.

— А скажи, тебе чего больше хочется, дядя? Чтобы как карточный домик или чтоб грохнуло как следует?

Фред задумался, есть ли толк быть скромным и незаметным сейчас, ночью, посреди голого поля.

— Сделай красиво, букетом, как последний залп фейерверка на Кони Айленде.

Племянник не удержался и хмыкнул, но воспринял наказ Фреда совершенно серьезно. Если бы он не выбрал стезю гангстера, Бен наверняка стал бы одним из тех артистов-разрушителей, что превращают небоскребы в тучу пыли. Последнее здание, которое он разнес на мелкие кусочки по приказу и в присутствии своего дяди, был почти достроенный четырехэтажный наземный паркинг на восемьсот машин. Ночь была долгая и трудная, но те, кто там был, со временем сохранили о ней хорошее воспоминание. Сегодня на точном месте катастрофы стояло маленькое стеклянное здание — офис фирмы «Паркер, Сампьеро и Розати, импорт-экспорт».