Книга Скандальное лето - Мередит Дьюран

— Тогда… благодарю вас. — Она не находила других слов. — Благодарю.

— Я ничего не сделал, — возразил Майкл. — Лишь сказал правду.

Но какую правду! Лиза отвернулась к окну, чтобы скрыть слезы. Быть может, слезы облегчения? Кто знает? «Обеспечить больной хороший уход», — повторила она про себя. Мама держалась очень мужественно перед лицом смерти, терпя боль, но ей не нравилось, когда Лиза хлопотала у ее постели. Мама сама привыкла хлопотать вокруг дочери, ей не хотелось меняться с Лизой ролями. Это нередко приводило к ссорам. «Мне надоел твой унылый вид, — жаловалась мама. — Ты не можешь вечно сидеть тут взаперти. Поезжай в Лондон на неделю. Привези мне книги, раздобудь что-нибудь веселое».

Она запрещала Лизе горевать о ней. «Я прожила счастливую жизнь, милая девочка», — повторяла она.

Мама много чего говорила. «Если б я могла отменить решение твоего отца… если бы удалось повернуть время вспять, я ни за что не позволила бы тебе выйти замуж за Чаддерли. Дорогая Лиза, пожалуйста, прости меня».

Однако мама напрасно винила себя. Наконец Элизабет отправилась в Лондон за книгами. Но ей не следовало покидать Хэвилленд-Холл. Стоило ей уехать, как в ту же ночь…

Едва Лиза переступила порог своего городского дома, пришла телеграмма.

— Теперь вы подумаете…

Внезапно Майкл пересек комнату и опустился перед ней на колени. На лице его читалось такое искреннее такое глубокое сочувствие, что у Лизы мучительно сжалось горло.

— Ради Бога, — прошептал он, — что бы ни вызвало эти слезы… позвольте мне вас утешить.

Издав невнятный возглас, Элизабет прижала ладонь ко рту, но было поздно: слезы обожгли ей глаза и потекли по щекам. Из горла вырвалось хриплое рыдание. Лиза в ужас спрятала лицо в ладонях. Откуда взялась эта боль? Почел сейчас?

Она знала почему. Ее ожидал брак без любви. Завтра ей предстояло сделать первый шаг, и это означало… что любовь мамы будет, возможно, последней настоящей любовью в ее жизни.

Сильные руки Майкла сомкнулись вокруг нее. Лиза уткнулась носом в грубую шерстяную ткань его сюртука. Она качнула головой, пытаясь вырваться, жалость претить ей, но Майкл лишь крепче прижал ее к себе.

— Чш-ш, — выдохнул он. — Слезы исцеляют, говорю вам как врач.

Элизабет издала короткий надломленный смешон сменившийся рыданием.

— Вы сами себе противоречите. Кажется, вы хотел остановить мои слезы. — Она снова сделала попытку освободиться. — Я прекрасно себя чувствую, уверяю вас.

Майкл сильнее сжал Лизу в объятиях, как будто ему нравилось обнимать ее. Баюкать, словно ребенка.

— Сейчас вам станет легче.

Спокойная уверенность в его голосе заставила Элизабет сдаться. Ее тело обмякло, пальцы разжались. Она спрятала лицо на широкой груди Майкла. Его ладони успокаивающе гладили ее по спине, и Лиза почувствовала, как расслабляются сведенные судорогой мышцы. Пальцы Майкла нащупали ее позвоночник, слегка надавили, и Лизе вдруг стало легко дышать, стеснение в груди прошло. Ее больше не сотрясали рыдания.

— Вы слишком великодушны, — услышала она свой шепот, будто со стороны. — Я этого не заслуживаю.

— Не так уж я и великодушен, — проворчал Майкл. — Не стану вводить вас в заблуждение.

— Значит, добры.

— Нет. Просто почему-то я не могу видеть, как вы плачете.

Лиза замерла, мысленно повторяя слова Майкла. «Я не могу видеть, как вы плачете». В каком чудесном мире он живет, если не усматривает в своем поступке великодушия. Лизе не раз случалось плакать, но даже близкие друзья теряли терпение при виде ее слез.

Элизабет не могла их за это винить. Сколько раз она проливала слезы из-за негодяев! И теперь, в объятиях этого честного, достойного человека, она почувствовала бессильный гнев и отвращение к себе самой.

Ладонь Майкла вновь скользнула по ее спине, и злость исчезла. Он прикасался к ней так нежно, так бережно, словно необычайно дорожил дарованной ему милостью. Припав щекой к его груди, Лиза прислушалась к ровным ударам сердца и вспомнила, как мама бросилась в папины объятия после разлуки и, прижавшись ухом к его груди, крикнула дочери: «Вот музыка, которой я ждала!» А отец рассмеялся в ответ: «Мое сердце молчало в ожидании встречи с тобой, дорогая, и забилось лишь сейчас».

Лиза вспомнила этот эпизод, когда заказывала надпись на родительском надгробии. «Положи меня, как печать, на сердце твое… ибо крепка, как смерть, любовь»[5].

Элизабет медленно выпрямилась, и когда Майкл попытался ее удержать, сжала его руку. Их взгляды встретились. Майкл пристально смотрел Лизе в глаза, казалось, не замечая, как покраснело от слез ее лицо, не боясь увидеть плаксивую гримасу. Его рукав, согретый жаром тела, был теплым на ощупь, а запястье широким и крепким.

Конечно, она заслужила это. Всего один раз.

Лиза прижалась губами к его губам.

Майкл замер. Мышцы на его руках напряглись, тело словно окаменело. Но губы его были мягкими, а от кожи исходил запах чистоты, невыразимо приятный аромат.

— Вы расстроены, — прошептал Майкл.

— Да, — выдохнула Лиза, погружая пальцы в шелковистую массу его волос. — Но я не одна. Не желаю оставаться в одиночестве.

Ее пальцы нащупали мочку его уха, и дыхание Майкл на миг прервалось. Лиза жадно впилась поцелуем в его губы, нетерпеливо раздвинув их языком. Несдержанность придала ей смелости. Лиза никогда прежде не выбирала мужчин. Мужчины выбирали ее. И ничего путного из этого не вышло. «На сей раз все будет иначе», — решила она.

Лиза вложила в поцелуй всю свою страсть, и из груди Майкла вырвался сдавленный возглас, похожий на стон или рычание. Лизу обдало волной жара.

Она наслаждалась вкусом его губ, его языка. В следующий миг губы Майкла завладели ее губами, заставив Лизу откинуться на спинку кресла. Его ладони властно обхватили ее талию. Стоя на коленях перед Лизой, Майкл на голову возвышался над ней. Огромный, широкоплечий, он словно защищал ее от враждебного мира.

Внезапно с тяжелым вздохом, прозвучавшим почт как стон, он отстранился.

— Это неправильно, — хрипло произнес он, глядя на Лизу затуманенным взглядом. — Вы не в состоянии мыслить ясно. А я не…

— Нет, — тихо возразила Лиза. — В самом деле, сейчас я мыслю как никогда ясно. — Сжав его лицо в ладонях, она посмотрела ему в глаза. С каждым мгновением ее уверенность росла и крепла. На лице его читались благородство, доброта, сострадание — все то, что мама завещала ей искать в мужчине и ценить. Именитые друзья, безупречный костюм, дом в фешенебельном лондонском квартале Мейс и знатное происхождение — все те глупости, что прежде занимали ее мысли, теперь казались ей никчемной мишурой.

Перед ней стоял настоящий мужчина. Сильный, худощавый. Его мускулистые руки могли с легкостью поднять женщину и… спасти человеческую жизнь. Его губы никогда не произносили лживых обещаний. Взгляд Лизы скользнул по твердому подбородку Майкла, по его нежным, шелковистым волосам. Как много контрастов таил в себе этот человек. Его тело дарило бы ей наслаждение долгие дни.